И Дрюня рассказал. По его словам выходило, что доступ к секретной лаборатории он получил случайно – там подрабатывал один из его бывших однокурсников, студент-химик Валера. Иногда тот снабжал Дохлого лекарствами собственного производства – качество у них было не очень, зато и цена вполне демократичная. В тот день Дохлый пришел к Валере, и тот передал ему товар, сидя в машине, как они обычно делали. Валера ужасно торопился, нервничал и даже сбросил цену, чего с ним никогда не бывало – лишь бы поскорее отделаться от посетителя. На заднем сиденье у Валеры лежала сумка. Когда приятель вышел, чтобы ответить на звонок мобильного – не хотел говорить при Дохлом – Дрюня ухитрился вытащить из нее непрозрачный пакет, надеясь, что там окажется привычный товар. Но, придя домой, Дрюня обнаружил вовсе не «колеса», а неизвестную металлическую штуковину. Он перепугался – все-таки Андрей целый год проучился на биохимика и в целом представлял, что попало к нему в руки. Он сначала хотел выбросить опасную находку, но потом придумал план получше.

– Послушай, весь мир стоит на ушах от этих «Белых барсов»! Неужели ты, недоучившийся биохимик, не понял, что это за дрянь? – возмутилась я.

– Так это из-за вас! Вы во всем и виноваты! – окрысился Дохлый.

– Я?!

– А то кто же? Вы мой товар высыпали в канализацию, так? А с меня спрашивают. Вот я и решил загнать контейнер иностранцу!

Дальше Дрюня принялся темнить. Мне показалось, что в этой части – как он вышел на Гонзалеса – его рассказ был сплошной ложью. Но сейчас в мои задачи не входило вывести парня на чистую воду. У меня имелась всего одна цель – выяснить, где находится эта самая лаборатория. Так что я сделала вид, будто поверила рассказу.

Мы перекусили по дороге – заехали в «Макдоналдс», как и собирались. Из закусочной я позвонила Миле в больницу, извинилась за то, что сегодня не смогу к ней приехать. Тетя заверила меня, что у нее все в порядке, еды достаточно и даже остался один непрочитанный Джон Гришэм. Успокоенная, я повесила трубку. Жуя гамбургер, я изучала физиономию моего нового союзника и раздумывала, как быть дальше. Что-то я сомневаюсь, что Дохлый вот так прямо приведет меня в эту самую лабораторию. Скорее всего, он попытается удрать при первой возможности. Надо присматривать за ним в оба.

Дрюня поднялся и ленивой походкой направился к двери.

– Ты куда? – спросила я.

– В туалет мне можно? – оскорбился парнишка.

– Можно. Но только вместе со мной, – твердо сказала я.

– Чего?! – глаза у Дрюни полезли на лоб.

– Чего слышал. Иди.

И я встала у двери мужского туалета как Цербер. Несколько мужчин – в основном папы с детишками – пробирались мимо меня едва не на цыпочках. Ох, надеюсь, там нет окна – а то будет как в фильме Люка Бессона про Никиту.

Когда Дохлый вернулся, на его физиономии блуждала глумливая ухмылочка.

– А вы че, так и будете меня сторожить? Всю дорогу, да?

– Нет, дружок. Пока я стояла под дверью сортира, у меня родился план получше, – сказала я. – Давай так – пока ты мне помогаешь, все нормально. Но стоит тебе только сделать ноги, как я немедленно сдаю тебя с потрохами капитану Алехину. На случай, если ты не знаешь, кто это такой, объясняю – капитан Алехин ведет дело убитого иностранца. И тогда ловить тебя буду не я, тогда – «Внимание, всем постам! В розыске находится опасный преступник Андрей Комаров! При задержании может быть крайне опасен!»

Конечно, я слегка сгустила краски, но Дрюня поверил и зачастил:

– Кто опасен, я опасен?! Да вы что, я готов помогать. И бежать не собираюсь – я ж понимаю, некуда мне бежать.

– Вот и умница! Доедай и поехали…

Мы уже подъезжали к Тарасову, когда зазвонил мой телефон. Я взглянула на экран. Оп-па! Как сейчас модно говорить, «что-то пошло не так»… Это был номер капитана Алехина.

– Алло! – ответила я самым светским тоном, на какой была способна. При этом я одной рукой держала руль, а другой делала знаки Дохлому, чтобы он не вздумал подавать голос, так что трубку мне пришлось зажимать между щекой и плечом. Наверное, поэтому светский тон получился не очень убедительным.

– Гражданка Охотникова? – в голосе Алехина звучала только озабоченность, никакого привычного тепла, холодный деловой тон. Неужели что-то случилось? Меня ведь не было в городе всего одну ночь… Да и что может сдвинуться с мертвой точки в деле Гонзалеса?! Сам Константин в морозильнике и помочь следствию никак не может, а единственный свидетель убийства как раз сидит рядом со мной…

– Я слушаю! – Я решила убрать «дурочку» подальше до лучших времен и не трепать нервы капитану – раз он позвонил, значит, на это есть серьезная причина.

– Евгения Максимовна, жду вас через час в моем кабинете.

Ого, как заговорил! Прямо ледяной рыцарь из сказки!

– Я могу узнать, для чего я вам понадобилась? – поинтересовалась я.

– Вы мне нужны для дачи показаний, – отчеканил Алехин.

– Я рассказала все, что знала по делу Гонзалеса! – попробовала возразить я. Меньше всего мне хотелось сейчас ехать в гости к капитану и терять драгоценное время в его кабинете с красивым видом на кирпичную стену.

– В деле появились новые обстоятельства! – голосом капитана можно было резать мягкие металлы. – Или вы не хотите сотрудничать со следствием?

– Хочу! – сказала я и повесила трубку.

Дело наконец сдвинулось с мертвой точки, я так долго этого ждала! Милу вот-вот выпишут из больницы, и мне так хотелось закончить все к ее возвращению домой. Ведь тетя совершенно права – я уделяла ей преступно мало времени и внимания. И теперь у меня наконец появился шанс все исправить. А тут капитан…

И еще одно обстоятельство не давало мне покоя. Я прекрасно понимала, что по-хорошему должна пристегнуть Дохлого покрепче, втопить педаль газа в пол и как можно скорее доставить ценного свидетеля прямиком к капитану. И при этом наплевать на все обещания, что я дала этому несчастному дурачку. Ведь если я помогу парнишке убраться из города, то стану сообщницей преступника.

Но это было мое дело! Мое с самого начала – с того дня, как Костик возник на пороге нашей квартиры с букетом чайных роз! Я хотела сама поставить точку в деле. И теперь у меня появился реальный шанс завершить его прямо сегодня!

Все это очень важно… Но было еще одно обстоятельство, в котором мне не хотелось признаваться даже себе самой. Я так и представляла себе покровительственное выражение на лице капитана Алехина, когда я привезу и сдам ему Дохлого, и его снисходительный тон, когда капитан будет говорить: «Спасибо, гражданка Охотникова, вы нам неплохо помогли. А теперь отойдите в сторону, не путайтесь под ногами, действовать будут профессионалы. Ну, вот видите, каким серьезным и опасным оказалось это дело! Хорошо, что вы не стали самостоятельно соваться куда не следует! Я рад, что вы не пострадали. Отправляйтесь домой, вас это уже не касается…» Ну, как-то в этом духе.