Боря как сидел, так и встал… Но не весь.

Вроде бы куда ты там опять реагируешь? Снег идёт, успокойся уже. Ан нет – старается же дева, чувства стыда перебарывает. И даже без бокала. А морс вообще вкуснее гораздо.

Пока Боря думал о вкусовых пристрастиях, в него последовательно прилетел белый топик, затем на плечо повесили розовый бюстгальтер, пахнущий молоком и мёдом. А пока рассуждал про себя, учатся ли девушки-студентки из филфака стриптизу дополнительно или он у них в голове по умолчанию встроен как опция при поступлении, на выпуклости его сразу и шортики джинсовые прилетели. А от шортиков тех одно название. Полоска скорее.

Глядя на спину девы нагую, и концентрируя внимание на пальчиках маленьких, нежных, ухоженных, что по бёдрам себя гладят и под трусики тонкие норовят залезть, Боря вдруг понял, что образ немца с флагом поменялся. Радужный на белый сменился. А затем растаял вовсе. Да и какая бабка может быть в кипятке, когда трусики вдруг вниз нырнули, а Лида наклонилась.

Боря невольно звуки издавать начал нечленораздельные. Второе дыхание открылось. Магма потекла между ног, засвербело на главном инструменте. И словно желая его полностью победить, Лида пола легко коснулась ладонями. А пока он на губы с заднего плана смотрел зачарованно с каплей блестящей в свете люстры починенной, девушка добила его основным доводом, попой елозя:

– Борис, а вы уверены, что хотите на улицу идти? Я, конечно, могу ошибаться, но что-то мне подсказывает, что вы не прочь послушать Бальмонта в моём исполнении. Признаться, честно, ради вас я готова даже воспроизвести «Огонь» хоть задом наперёд! Но есть там у меня любимые строки.

…Огонь в своем рожденьи мал,

Бесформен, скуден, хром,

Но ты взгляни, когда он, ал,

Красивым исполином встал,

Когда он стал Огнём!

Огонь обманчив, словно дух: —

Тот может встать как тень,

Но вдруг заполнит взор и слух,

И ночь изменит в день…

Она говорила и говорила, вращая бёдрами в наклоне. В ушах Бори немного фонило, сознание тормозило не минималках, сытое и довольное от тепла.

На капельку на губе засмотревшись, Глобальный услышал лишь отдельные слова: «задом» и «встал». А когда точно расслышал команду «встать», поднялся.

– Борис, чего же вы медлите? Видите, как пылает мой горн?! Изведайте же моего огня! Ощутите моё пламя! Ибо суждено нам сегодня познать и огонь.

С тем заявлением Боря скинул штаны и уже собирался пристроиться сзади. Но Лида возобновила сопротивление и снова начала крутить аппетитным задом в танце.

Да, она добила всякое желание идти к психологам и жаловаться на немцев и старушек, но так сразу не попасть, если не схватить. А если хватать, то это уже харассмент. Или хер с ним?

– И когда соберём мы ворох любовных утех и погрязнем в отношениях, всякому сможем сказать с ходу, что прошли через огонь, воду и познали медные трубы, – вещала в наклоне Лида так же, как с трибуны. – А будь иначе, каждый нам – враг. Ибо мы – едины. Так познаем же истину в единстве.

Боря задумался, глядя на алый конец раскалённый. Что она конкретно хочет? В зад зафинделить, намекая на горн? Или вагина вполне себе неплохо разогрелась и тушить нужно прежде её?

– Ибо я прошу вас взять меня там… где не светит солнце, – пылко добавила Лида и замерла в ожидании чуда.

«С козырей ходит!» – тут же заявил внутренний голос и добавил в сомнении: «А может, она просто взяла перерыв перед новой порцией литпросвещения?

Раздумывая над тем, Боря только на кончик пояса халатика посмотрел, что торчал из кармана штанов спущенных. Идея пришла мгновенно. Подхватив его, разогнул деву страстную и рот завязал в два счёта. Не сильно, чтобы не дай бог больно, но теперь только мычать можно.

А Лида нет, чтобы возмутиться сразу, поясок развязать, выплюнуть и дать по лицу. Не шелохнулась даже. Только глаза таинственно загорелись. А рот в улыбке довольно расплылся, как мог.

Тишина завладела комнатой. Боря, инициативу в тот же момент перехватив, повернул деву, снова наклонил, но уже чтобы руками в диван упёрлась и давай транслировать ей сзади образы горна, огня и пламени разом. А чтобы точно не прогадать с желаниями распутными девы начитанной, мизинчик облизнул и следом засунул. Туда, обычно нельзя, но если очень хочется, то можно.

Тут то Лида и поняла, что начинать нужно с малого. А к большому перейти она всегда успеет. И столько в ней сразу лавы от этих ощущений скопилось, что по ляжкам потекло лишнее. А следом так хорошо стало, что ноги невольно задрожали.