Следующее странное явление. Буквально все кружки для писем были наводнены записками, церковниками распространяемыми, какие то письма из Иерусалима, которые соответствующим образом действовали на народ, ибо там говорилось, что тот, кто прочитает такую записку, должен написать 9 записок и раздать другим лицам, а если ты этого не сделаешь, то погибнешь, как было с одним человеком. Этому поддавались прежде всего старухи и дети.

Пришлось рассказать кому это нужно, на что это рассчитано, чтобы люди занимались [не] писанием таких глупых записок, а не укрепляли оборону Ленинграда. <…>

Рвутся снаряды, обстрел еще не прекратился, а люди наши [группы самозащиты] уже оказывают помощь раненым. Так было во время обстрела, когда снаряд попал у трамвайной остановки в народ и были убиты 5 человек. Здесь нашелся и мародер, который, как затем выяснилось, был обходчиком трамвайных путей, мужчина 45 лет, который, воспользовавшись тем, что народ побежал, стал собирать деньги убитых людей <…> я побежал, догнал этого человека и сильно тряхнул его. Он собрал деньги и бросился наутек. Я отобрал у него документы и, когда кончился обстрел и была оказана помощь раненым, вызвал уполномоченного из 14 отделения милиции и отправил его туда»[405].

О деятельности в первые месяцы войны назначенных комиссаров при домохозяйствах нашел пока только два факта.

Так как «домохозяйки по спискам должны были являться» по сигналу «Воздушная тревога» «обязательно на свой участок», комиссары отпускали их «только сходить в булочную, посмотреть за детьми». В период, когда у деревянных жилых домов выкапывали ямы «для тушения бомб», определенной ширины и глубины, комиссары периодически отчитывались о том перед райкомом ВКП(б)[406].

«Агитаторы [райкома ВКП(б)] шли в укрытия во время бомбежек. Они подсаживались и слушали, о чем говорит народ. Потом подставали[407]в беседе и начинали рассказывать. Эта форма себя оправдала» (по мнению секретаря Ленинского райкома партии)[408].

Не все управляющие хозяйствами довоенного времени остались в своих должностях с началом войны. По документу 1942 г., некоторых смещали, заменяли политорганизаторами. Аргументация при этом была следующей: да, человек он был знающий, умелый, но уже старый, и не мог работать «в новых условиях»[409].

Было и так: «Уменя в домохозяйстве нет партработника, а поэтому тяжело работать»[410].

Из списка домохозяйств и управхозов Ленинского района. Дата на документе не стоит, но по датировке соседних листов архивного дела – август 1941 г.:

«№ 131 – Бумажная улица, д. 1-20 – Волков А.Т.

№ 132 – Березовый остров – Шутова.

№ 168 – Лифляндская улица, д. 2, 4, 6, 8 – Медведева.

№ 170 – Молвинская улица, д. 13, 15 – Кондрашин И.И.

№ 171 – Нарвский проспект, д. 4 – Кошкарев М.Г.

№ 172 – Нарвский проспект, д. 11, 13 – Дьяченко Г.И.

№ 173 – Нарвский проспект, д. 15, 17, 19 – Пашковский И.М.

№ 174 – Нарвский проспект, д. 23/2, 25–27 – Фиш Я.М.

№ 177 – Нарвский проспект, д. 8, 10, 12, 16, 18 – Пашковский[411].

№ 178 – Нарвский проспект, д. 24/2 – Назаркин П.Т.

№ 216 – улица Сутугина, д. 1, 3, 5, 7 – Иванов Н.И.

№ 218 – улица Сутугина, д. 9 – Ярыгина»[412].

Согласно «Положению об управляющем домом» от 24 апреля 1941 г., управляющие назначались начальниками районных жилищных управлений и утверждались, с присвоением определенной категории, районными исполкомами (с предварительным согласованием кандидатур с начальниками отделений милиции).

Через несколько месяцев почти все перечисленные фамилии управхозов в документах уже не встречаются.

По разным причинам. Домохозяйство № 170, за разборкой домов на дрова, существование свое прекратило. Фамилия Пашковский (однофамилец или родственник) всплыла в качестве управхоза в феврале 1942 г. – в связи с решением райисполкома о снятии Пашковского с работы и привлечении его к судебной ответственности[413].

В июне того же года «за бездеятельность, проявленную в учете свободной жилой площади и за непринятие мер по составлению описей на имущество военнослужащих и эвакуированных граждан», та же участь постигла управхоза Иванова с улицы Сутугиной[414].

Говоря о заменах глав домохозяйств летом – в начале осени 1941 г., подчеркну, что эта мера не была абсолютно нерациональной или несвоевременной. «Новые», военные, условия объективно должны были внести коррективы в практику управления домохозяйствами. Однако, как показывает стенограмма совещания с главами домохозяйств Ленинского района 11 октября 1941 г.[415], в деятельности ряда управхозов по-прежнему преобладала «мирная практика», а также черты, характерные для советских управленцев и работников жилищно-коммунальной сферы.

На совещании присутствовали главы 76 домохозяйств района. Из перечисленных выше домохозяйств собрание посетили новые главы домохозяйств № 172, 173 и 216. Из «августовских» присутствовала М.Я. Фиш. Более никого не было (причины отсутствия в документе не указаны).

Основные вопросы: подготовка домохозяйств к зиме и подвалов домов под бомбоубежища, сбор лыж и средств «в фонд обороны страны». Выступили председатель, секретарь и юрисконсульт райисполкома и начальник РЖУ. Приводить объемные цитаты из их выступлений необходимости не вижу, достаточно нескольких выдержек.

Готовясь к зиме, некоторые управляющие уже приобрели войлок – «они не ждут, когда им выделят фонды». «На мертвой точке остается забивка окон. Многие управхозы пользуются случаем, что некоторые квартиры закрыты» – одни эвакуированы, другие переехали, «и не забивают окна, ссылаясь на то, что туда не попасть». «У нас есть даже случаи, когда из соседнего подвала идет вода в другой подвал только потому, что техник или управхоз не может сменить кусок трубы, которая попортилась…». Надо приспособить по району еще около 80 подвалов, которые ранее «были признаны непригодными под бомбоубежища», – «некоторые управхозы даже к этому делу не приступили»: «Мы. привыкли ждать когда нам подадут машину, найдут плотника, столяра, – не чувствуем мы за это дело ответственности». Срок по сдаче лыж был установлен 10 октября, «но, по всем данным на сегодняшний день, население не полностью оповещено об этом». Несколько управхозов денежные средства «в фонд обороны страны» собрали, но сдать их в райсовет «забыли»[416]. И так далее.