– Помоги нам Фортуна! – воскликнул Квинт. «Ты, старая сука, должна была помочь бедняге Невезучему», – хотел он добавить, но не посмел.

Урций готовился к последней попытке, когда вражеский лучник – тот же, который сразил Невезучего? – выпустил стрелу, и она пронзила ему левую руку. С криком боли боец выронил веревку. Не успели Коракс и Квинт схватить ее, как крюк с громким лязгом ударился о таран. Он тут же поднялся, но не захватил цель и снова закачался в воздухе. Управляющие механизмом защитники немного повернули стрелу и снова опустили крюк. Коракс бросил петлю, она не долетела и упала в море. С отчаянным ругательством он бросил еще раз. Квинт не видел его промаха, потому что его глаза в ужасе были прикованы к крюку, который погрузился в воду у самого тарана. Через один удар сердца повисшая цепь начала подниматься, и Квинта чуть не стошнило, когда она с лязгом дернулась и остановилась. Крюк зацепился за таран.

– Поймали! Тяните, как не тянули никогда! – раздался сверху крик по-гречески.

Со стены донеслись оскорбления и торжествующие вопли.

– Стрела сейчас поднимется, центурион! – закричал Квинт.

– Спасайтесь! – завопил тот толпе смотревших на него солдат и моряков. – Прыгайте! Прыгайте за борт! – Он начал толкать их к ограждению. – Времени нет. Прыгайте, если хотите жить!

Юноша посмотрел на свою кольчугу, которая потянет его на дно, а потом на Урция – друг может утонуть из-за раненой руки. Будучи в доспехах, ему не помочь, но если их снять, есть маленький шанс. Двигаясь как можно быстрее, Квинт расстегнул ремни, снял перевязь, схватился за край кольчуги и поднял ее до середины груди. Потом нагнулся. Обычно тут товарищи хватали его двумя руками и стягивали кольчугу через голову. Одному это сделать крайне сложно. Квинт потряс туловищем, но ничего не получилось. В мочевом пузыре появилась резь, но мужчина попытался не поддаваться панике. Утонуть и так будет довольно плохо, но мысль о смерти в тяжелой кольчуге на голове вызывала несравненный ужас. Он чуть не заплакал от облегчения, когда ощутил, как рука – здоровая рука Урция – схватила доспех и дернула его вверх, к голове. Квинт приложил всю силу рук, чтобы поднять ее и освободиться. Кольчуга со звоном упала на палубу.

– Осторожнее, у меня тут ноги, – с кривой ухмылкой сказал Урций.

– Ты свихнувшийся козел! – ответил Квинт.

Палуба уже начала наклоняться. Солдаты с испуганными воплями прыгали в воду. Коракс подталкивал тех, до кого мог дотянуться.

– Держись за меня, – велел Квинт, встал справа от Урция и обхватил его за пояс. – Идем к краю палубы.

Только они дошли до ограждения, как мир перевернулся. Палуба под ногами поднялась навстречу, небо опрокинулось под немыслимым углом. Оба потеряли равновесие. Тут же Квинт увидел поднявшийся почти вертикально нос, стену, усеянную ликующими защитниками, путаницу людей, оружия и доспехов – других солдат на корабле, – солнце, море и Урция, кричавшего что-то.

А потом было падение – падение в море.

Квинту удалось достичь поверхности воды, не отпустив друга. В последний момент он задержал дыхание в надежде, что и тот сделает то же самое. Сила удара разъединила их, и Квинт не успел схватить товарища. Он был поглощен собственной борьбой за выживание. Барахтаясь и переворачиваясь, юноша совершенно потерял ориентацию. Его окружали кружащиеся пузырьки, мелькали тела людей, живых и мертвых. Однако больший страх вызывала мысль, что когда цепь с крюком отпустят – а таково, конечно, было намерение защитников, – все оказавшиеся под ней погибнут. Как только перестал погружаться, Квинт начал, как сумасшедший, дрыгать ногами. Ему нужно вверх, на поверхность, и отплыть в сторону. Но в какую? Под водой он не имел представления, где корабль. Он бешено завертел головой и сквозь мешанину оружия и тел различил большую черную громадину – корму их квинквиремы, направленную в глубину моря. Она медленно двигалась, занимая более вертикальное положение, и Квинт не смог понять, обмочился ли уже от страха. Он поплыл прочь от корабля, изо всех сил работая руками и ногами. «Нептун, прошу тебя, – молился юноша, – не влеки меня в свое царство!» Спустя два удара сердца Квинт скорее почувствовал, чем увидел, что квинквирема рухнула. Сзади налетел водяной вал. Квинта подхватило и понесло, как ветку, упавшую на поверхность быстро бегущей реки. Волны вертели и швыряли юношу, его ноги взлетали над головой. Перед обезумевшими глазами Квинта мелькали то морские глубины, то голубое небо, и все становилось то светлым, то темным. Бац! Что-то твердое – человек или весло? – ударило в живот. Тело пронзила острая боль, и ему стоило огромных усилий не втянуть в легкие морской воды.

Потом другой предмет ударил его по подбородку – шлеп! – и рот Квинта чуть не открылся от инстинктивного желания вдохнуть. Больше нельзя терпеть. Легкие горели от необходимости в свежем воздухе. Нужно на поверхность, скорее. Если он снова на что-то наткнется – а это наверняка случится, – ему не выжить. Сдайся, и все муки пройдут…

Но где-то в глубине души тлела последняя надежда. Еще одно, последнее усилие. Повернув голову, Квинт увидел свет и взмолился, чтобы сознание не обмануло и не подвело. Рывок ногами. Гребок руками. Еще и еще. В глазах потемнело. Рывок, еще один, но сил в мышцах уже не оставалось.

И когда солдат потерял всякую надежду, его голова вырвалась на поверхность. Квинт жадно, как никогда в жизни, хватанул ртом воздух. Вместе с ним он вдохнул немного воды, но смог прокашляться. Из носа текло, глаза щипало от соли, но он не обращал на это внимания. Главное – жив.

Глаза бегали, пытаясь разглядеть, что происходит. Вокруг из воды торчали десятки голов. Люди перекрикивались, проклинали и молили богов, звали матерей. Квинт разглядел несколько знакомых лиц. Но ни Урция, ни Коракса рядом не было. Позади выживших, шагах в пятидесяти, плавала разгромленная квинквирема. Половина весел сломана, мачта разбита. Сбоку свисала лестница, как вырванное бурей дерево. Палуба опустела. Всех стряхнуло за борт, в оцепенении подумал Квинт.

Визз! Визз! Визз!

Его охватил новый страх. Вскоре стрелы избороздили воду рядом. Приглушенный вскрик сообщил, что еще один человек теперь или утонет, или вот-вот умрет от раны. Квинт взглянул наверх и выругался: «Ублюдки!» Не только метательные машины целились в них – на стене выстроились лучники и пращники, решив не упустить возможности потренироваться в новом занятии. Когда настанет черед Квинта – дело времени. «Все кончено», – подумал он.

Каменистый берег у подножия стены предлагал твердую опору под ногами, и солдат видел, как люди вылезают из воды; но и защитники видели их. Вскоре на край парапета выкатили огромные камни и сбросили на несчастных внизу, калеча одних и убивая других. Там не было спасения, как и нигде под городскими стенами. Квинт помнил, какое расстояние они проплыли в открытом море – как далеко находился их лагерь, – и его охватило отчаяние. Даже без доспехов он не смог бы проплыть такую дистанцию. Однако какой другой выбор у него есть? Оставалось либо плыть, либо ждать, когда вражеская стрела или камень пошлют его к Нептуну вместе с остальными.