Глава 19

Ломон не успел осознать столь неожиданного поворота событий, как рядом с ними затормозил вдруг черный внедорожник «Ниссан», с пассажирского места которого выпрыгнула женщина в больших модных очках, с задорной копной каштаново-рыжеватых волос, и на ходу наводя на полицейских фотоаппарат с пузатеньким объективом, затараторила, попутно нажимая на кнопку спуска:

– Что здесь происходит? За что вы задержали господина Силдедзиса? Товарищ полковник, здравствуйте! Или это вы вмешались в работу сотрудников полиции? Передаете им свой богатый опыт?

– Здравствуй, Малика… – растерянно произнес Околотов… нет, похоже, в этом мире у него осталась отцовская фамилия, Силдедзис. – Я не вмешиваюсь, я…

Но рыжеволосая бестия, как мысленно охарактеризовал ее двуединый, сделав несколько снимков полковника в отставке, уже повернулась к нему и его спутникам:

– Добрый день! Вы случайные свидетели происходящего или его непосредственные участники? Возможно, именно вас задержали сотрудники правопорядка? О!.. Привет, Оленька, не сразу узнала тебя в этом наряде… – Затвор наведенного теперь уже на сталкеров фотоаппарата щелкнул несколько раз. – А ты как здесь оказалась? Кто эти люди? Почему вы в таких странных костюмах? Какая-то военизированная игра? Точно! Я все поняла! Наверняка новый умопомрачительный квест с привлечением полицейских! А собака? Что за чудо ваша собака! – Фотик снова лихорадочно защелкал. – Оля, я сейчас очень спешу, свяжусь с тобой позже за подробностями! А пост у себя уже совсем скоро выложу… До свидания, Иван Гунтарович! – помахала она Силдедзису, а затем сжала ладонь в кулак: – Наша служба и опасна, и трудна!

Подбегая к «Ниссану», она зачем-то сфоткала и его, запрыгнула внутрь, и черный внедорожник умчался вдаль.

– Что это было? – ни к кому конкретно не адресуясь, пробормотал Ломон.

– Журналистское расследование в ускоренном формате, – улыбнулся Силдедзис. – А провела его для нас блистательная Малика Гугкаева, лучший, на мой взгляд, журналист нашего края, успела еще совсем молоденькой девчонкой поработать со мной до моей отставки над освещением некоторых дел… – Во взгляде старого полковника было столько неподдельной теплоты, что стало ясно: рыжеволосая бестия поселилась в его сердце хоть и давно, но навечно.

– Тоже в ускоренном формате? – усмехнулся, опасаясь скатиться в сентиментальность, двуединый.

Силдедзис, судя по резко изменившемуся выражению лица, собрался ответить ему нечто едкое, но тут в разговор вклинился старший из полицейских, про которых все как-то уже и забыли.

– Не будем вам мешать, товарищ полковник, – козырнул он. – Приносим свои извинения. Разрешите идти?

– Идите, – сдвинув брови, кивнул тот. – И не забывайте, что вы лицо нашей власти, а не какая-то иная часть тела.

Полицейские торопливо удалились, а Ломон только сейчас заметил, как растерянно смотрит на Олюшку Васюта. Заметила это и она и спросила:

– Ты чего? Не говори только, что у меня что-то с прической, мне на это нас…

– У тебя лучшая в мире прическа, – не дал ей договорить Васюта.

– Осиное гнездо, – хохотнул двуединый, и парочка пронзила его одинаковыми убийственными взглядами, а потом Васюта снова посмотрел на любимую:

– Меня удивило, откуда эта журналистка тебя знает?

– А ты еще не понял? – загадочно прищурилась осица.

– Н-нет… Ты же… ну, это… – оглянулся Васюта на Силдедзиса, – …не отсюда.

– Я – нет. А вот другая я… – Тут Олюшка посмотрела туда же, куда до этого и он, и, поняв свою оплошность, попыталась исправиться: – В смысле другая какая-то Ольга, похожая на меня. Ты лучше скажи, что за пост собралась выкладывать эта шустрая дамочка? На пост ведь обычно заступают так-то…

– Ну… я потом тебе объясню… – зашептал Васюта, вновь скосив взгляд на старого полковника, который, явно не собираясь уходить, откровенно прислушивался к их разговору.

Заметил это и двуединый. Чтобы как-то разрядить обстановку, он делано засмеялся:

– Пост будет что надо, верите? Типа такого: «В результате проведенного мной только что ускоренного расследования установлено, что полицией Мончегорска в непосредственной близости от городской администрации были задержаны трое без лодки, не считая собаки. Жертв удалось избежать благодаря проводившему там же самим с собой военизированную игру полковнику полиции в отставке Силдедзису. Одной из подозреваемых в чем-то нехорошем оказалась местная знаменитость – великолепная Ольга Тетерина. Ослепленные ее красотой и пристыженные нравоучениями бывалого полковника полицейские ретировались».

– Почему без лодки? – удивленно посмотрел на него Васюта.

– Потому что Джером Ка Джером, а у нас ее нет! – возмущенно глянула на любимого Олюшка, а потом, добавив взгляду ненависти, перевела его на Ломона: – А за «Ольгу» ты скоро точно получишь, дождешься!

– Ну что ж, а теперь и я задам свои вопросы, – произнес наконец молчавший после ухода полицейских Силдедзис. – И прошу отвечать без виляний, как на духу; вранье я за годы работы научился узнавать с полуслова.

– Вот что, – сказал на это двуединый. – Если мы будем продолжать торчать здесь в таком виде, к нам опять кто-нибудь прицепится. Вот мой дом, – показал он. – Давайте зайдем ко мне, там и поговорим. Квартирка у меня маленькая, но уж как-нибудь да поместимся.

– Нам-то с Олюшкой зачем у тебя помещаться? – спросил Васюта. – Я отсюда недалеко живу, авось никто по пути не прицепится. Переоденусь, на работу смотаюсь, чтобы заяву на увольнение накатать, ну и родителям дома записку оставлю.

– А мне бы вот с девушкой тоже хотелось пообщаться, – прищурился старый полковник.

– Да, – повернулась к Васюте Олюшка. – Я лучше останусь. Зачем я буду с тобой мотаться, лишние подозрения своей одеждой у людей вызывать? Да ты один и быстрее все сделаешь.

– Ясен пень, что быстрее, но… – начал Васюта, а потом махнул рукой: – Ладно! Я быстро. Вы только меня дождитесь, никуда не уходите!

– А вот это не обещаю, – мотнул головой Ломон. – Мне тоже еще надо родителей навестить, а время не резиновое. Да и зачем нам тебя ждать? У тебя ж телефон есть, созвонимся, я свой сейчас заряжу.

– Я свой дома оставил… А, ну да, я ж домой и иду… Ну ладно, я поскакал тогда. Олюшка, ты не скучай, я быстро!

– Боюсь, скучать мне не дадут, – стрельнула осица подозрительным взглядом на местного Околота. Тот убедительно кивнул. Васюта умчался.

* * *

Пройдя во двор тридцать девятого дома через упомянутый сквозной проезд, двуединый подвел своих спутников к подъезду номер шесть, где в однушке на четвертом этаже и жил после развода с женой Андрей Кожухов по прозвищу Капон. Олюшка, увидев номер подъезда, что-то пробормотала под нос.

– Люблю эту цифру, – более четко повторила она, поймав на себе вопросительные взгляды обоих мужчин. – Я родилась двадцать шестого апреля, поэтому мои счастливые числа – это два,