– Жизнь, – ответила Амадея, – живи гнида! И помни, увижу поблизости – не сносить тебе головы!

– На обмен квартиры даём тридцать дней, – добавила Лекса. Через месяц чтоб духу твоего здесь не было!

– Спасибо! – поблагодарил Простонравов, глядя, на исчезающих девушек. Уеду прямо сегодня, поживу у родственников. Я искренне вам признателен барышни, честное слово! Больше никогда в жизни ни единой подлости …

Миновав длинные коридоры белокаменного замка Напледия, генерал и полковники вышли из дверей деревенского дома и молча расположились в автомобиле. Половину пути они миновали, не проронив ни слова, затем полковник Бекмухаметов поинтересовался:

– Извините парни. Я что-то недопонял, он и есть дьявол?

– Типа того, – ответил генерал. Кем бы он ни являлся, у меня нет желания впредь с ним встречаться.

– Я эту встречу не забуду никогда в жизни, – добавил полковник Сердюк, глотнув коньяку из фляги. Что-то в ад не хочется, ребята! Стыдно кому-то рассказать, потомственный военный едва не наделал в штаны от страха. Кто-нибудь желает выпить?

– Ты ещё спрашиваешь, – ответил генерал, забрав флягу. Сделав несколько глотков, он поблагодарил:

– Спасибо полковник, а то в горле совсем пересохло. Что за гадостью он нас потчевал, неужели кровь?

Глотнув снова, он добавил:

– Замечательный коньяк, просто эликсир. Выпил и снова жить хочется.

– И мне дай, – попросил Бекмухаметов. Когда вернусь домой, первым делом напьюсь хорошенько. Надеюсь, что на душе станет легче. Компанию составить не желаете?

– С удовольствием, – решил генерал. Не могу забыть головы грешников, висящие на яблонях. До сих пор не по себе, никогда бы не подумал, что такое бывает.

– Присоединяюсь к честной компании, – согласился Сердюк. Выпьем, снимем стресс. Так что же нам теперь делать, господа офицеры?

– Сначала свернём операцию, – сообщил генерал Дубовой. Затем вернёмся домой, напьёмся, а когда выйдем на работу – уничтожим документы, касающиеся этого дела. И смотрите у меня, чтоб ни одной бумажки не сохранилось, ни одного листочка, ни единого файла. Всё сжечь и стереть. Привлечённых к делу сотрудников отправить в отпуска и командировки, затем занять другой работой. Если кто-то болтнёт лишнего, приказываю припугнуть увольнением и предупредить о неразглашении государственной тайны.

– Всё организуем, товарищ генерал, – пообещал полковник Бекмухаметов. А если девушки, которых мы искали, снова себя проявят?

– Что, что? – удивился генерал. Забудь о них, полковник. Приказываю засекретить информацию о девушках и не подпускать к ней никого на пушечный выстрел. Нам популярно объяснили, что в их дела нос совать не следует. Кстати, сделайте Магомету Варгаеву такие документы, чтоб никакой Интерпол не докопался. Пусть он станет другим человеком с иной биографией и если понадобится новой физиономией. Хочу, чтобы он исчез, пёс его дери!

– А может быть, приказать его устранить? – поинтересовался Сердюк.

– Отставить, ты что идиот? – разозлился генерал. Если мы его устраним, то наши головы развесят по яблоням. Нельзя перечить нечистой силе, себе дороже выйдет. Пусть он пасёт овец, курит кизяк и радуется жизни. Нет больше Магомета Варгаева.

– Теперь ясно, – ответил Сердюк. Жаль, конечно, что мы его раньше не взяли. Сейчас бы чалился на нарах, а не разгуливал на свободе.

– Пусть себе гуляет, главное, чтобы от нас подальше, – тихо произнёс Бекмухаметов. Боюсь я этой компании. Экстрасенсы, террористы, девушки – оборотни, дьявол. Опасней этих тварей никого на свете нет. Больше всего хочу забыться и никогда о них не вспоминать. Как такую нечисть земля носит? В аду им самое место, а не среди нас.

– Не получится их забыть, – ответил полковник Сердюк. Если хочешь чтобы голова в адском саду не болталась, придётся помнить. В дальнейшей жизни нам предстоит обдумывать каждый шаг, прежде чем его совершить. Теперь мы у самого дьявола на картотеке числимся, а экстрасенсы его смотрящие. Это тебе не Интерпол, а куда круче. Не знаю как вы, а я стану человеком, творящим исключительно добро. Да здравствует новая жизнь, товарищ полковник.

– Я тебя поддерживаю, – согласился генерал. Предлагаю вместе сходить в церковь. Теперь нам необходимо поближе к храму держаться. Глядишь, нечистая сила убоится Господа Бога и оставит нас в покое. Бекмухаметов, а ты какую веру исповедуешь?

– А ты не знаешь? – изумился полковник, скривив удивлённую гримасу. Исповедую веру атеистическую, как и вы. Я по отцу татарин, а по маме русский. Какую веру принять посоветуешь?

– Если мама русская – можешь стать православным христианином, – посоветовал Дубовой. Или правоверным мусульманином по отцу, какая разница? Ну не мормоном же, честное слово!

– Готов принять любую веру, – сообщил Бекмухаметов. Чтобы защититься от нечистой силы я стану хоть свидетелем … этого … Иеговы. Язык сломаешь, пока выговоришь, дьявол его дери!

– Значит, в воскресенье идём в церковь, – предложил Дубовой. Станем прихожанами, причастимся, затем примем крещение Господне. Согласны?

– Внимательно посмотрев в глаза задумчивым полковникам, он констатировал:

– Я так и думал. По вашим просветлённым физиономиям не трудно догадаться, что вы рады моему предложению.

Не успел Напледий разлить по кубкам вино, как пространство потемнело, сгустилось, и в беседке появились они. Девушки выглядели как всегда безупречно. Поздоровавшись с присутствующими, они комфортно разместились на скамье, после чего Амадея попросила:

– Напледий, если Вас не затруднит, налейте дамам вина.

В тот же миг на столе появились пустые кубки и Напледий молча разлив вино, спросил:

– За что выпьем, красавицы? Предлагаю за погибель моей души.

– Не рано ты себя хоронишь, Напледий? – поинтересовалась Тинка.

– Так теперь всё зависит от вас, милые барышни, – сообщил он. Отныне я полностью в вашей власти. Лишившись могущественного покровителя, я стал обыкновенным смертным. Князь Тьмы более мной не повелевает. Он избавил меня от полномочий и предал страшному суду.

– И правильно сделал, – согласилась Амадея. Давно пора тебе хвост прижать. Слишком долго ты от нас ускользал, признайся честно тебе страшно?

– Какая разница? – ответил он равнодушным тоном. Предать Тёмного Князя – вот что страшно. После беседы с ним мною овладело равнодушие к собственной судьбе. А вы делайте своё дело, нечего глумиться над беззащитной душой.

– Никто над тобой не глумится, ничтожество, – разозлилась Лекса и в её глазах сверкнули разряды молний. В отличие от нас тебе не придётся долго мучиться, загадывай последнее желание и убирайся в небытие. Мы отпускаем твои грехи и избавляем от мук ада. Не рассчитывай на новую жизнь, ты её не достоин. Тысячелетия, проведённые в царстве Тьмы, сделали тебя чудовищем, впрочем, ты всегда таковым являлся.