Потом трезво рассудил, что гормоны у меня еще в полном порядке. Жаркие ночи проведенные с Ритой, яркое тому доказательство. Иногда просыпаюсь и не верю, что рядом со мной спит та самая девчонка в которую был всю жизнь влюблен. Пусть немного изменился ее облик, но это все та же Ритка, которую я безответно любил, о которой мечтал. Когда у меня обнаружился оперный голос, я как раз в колонии был. В задрипанном, театре когда на праздники пел для начальства и заключенных, то всегда Ритку представлял. Представлял, как приеду к ней, в любви объяснюсь. Не срослось тогда. По разным дорогам нас жизнь развела. И разве не чудо, что вот сейчас, моя девочка Рита рядом со мной?

Давно бы женился, но вижу, что ей это не нужно. О свадьбе ни разу не заговорила, даже не намекнула никогда. Обидно конечно, иногда сам понимаю, что ее с моими бывшими женами даже сравнивать не надо. Тем деньги нужны были, а у Ритки у самой  немалый капитал имеется. Так, что не купить мне ее, хотя очень старался все эти два года. В последнее время замечать стал, что грустит она часто, на меня злится. Видно надоел я ей. Мои сыновья тоже мне это говорили. Мол не спеши жениться, надоешь скоро своей Маргарите. Хозяйкой станет и начнет к молодым и красивым присматриваться.

Сегодня в ресторане пытались меня с одной птичкой познакомить, хищной такой птичкой. Но краси-ивой! В какой то момент показалось, что мне что-то в бокал подлили. С чего бы это меня вдруг на эту милашку потянуло? Она обрадовалась, а я удрал. От греха подальше удрал. Вот сейчас в ванную пойду, под холодным душем постою и в постельку теплую к Рите под бочек нырну.

Пошатываясь и запинаясь добрел до ванной комнаты. Холодая вода заставила тихонечко арию Бориса Годунова заголосить. Но зато мозги на место стали, из душа уже совсем трезвым выходил. В огромном зеркале своему отражению улыбнулся, привычно поиграл бицепсами, хотел уже свет потушить, но тут заметил ключи, которые скотчем были приклеены к безупречной поверхности зеркала.

Рука дрогнула когда скотч отрывал, сердце глухо в горле забилось когда ключи опознал.

- Ри-ита! - от моего голоса задрожали хрупкие полочки, звякнули многочисленные флаконы и флакончики заваливаясь на бок.

 Полотенце где-то по дороге потерялось, в спальню я совершенно голым примчался. Риты в комнате не было. Кровать застелена покрывалом, в шкафу ее одежда стройными рядами висит.  Рыча стал выворачивать все на пол, словно пытался, Риту в шкафу отыскать. Запыхался, сел среди огромной горы шмоток и заплакал. Если бы раньше, кто-то сказал, что Шрек плакать может, то ему долго бы пришлось к стамотологу ходить, челюсть лечит и зубы вставлять. А тут сижу среди платьев, кофточек, шубок и глаза Риткиной юбкой вытираю. Понимаю, что каким же кретином был! Ждал, что Рита мне на свадьбу намекать будет! Да в первый же день, кода я ее к себе привез, окольцовывать надо было! Как редкую жар-птицу, колечком метить!

 Всего я в жизни достиг.  Многие мне кланяются, заискивают, в друзья рвутся. Только вот давно не знаю где истинный друг, а где купленный. Даже в сыновьях сомневаюсь. А Ритка, она почти святая. Своему бывшему мужу помогла тогда. И со мной не из-за денег была. А я как заведенный, эти деньги добываю, словно мне они счастье принесли. Конечно с ними лучше, чем без них, не спорю. А может быть пора свои дела сыновьям передать? Вот радости им доставлю! Зато точно буду знать, что не отравят они меня ненароком на старости лет...

Когда-то давно я мечтал жениться на девочке Рите, жить тихо и достойно в своем городе. Детей родить, дом построить, дерево посадить, как без него то. На рыбалку по выходным ходить, пива возле ларька, иногда с друзьями выпить...

Конечно пивной  ларек теперь  меня уже не прельщает. Разве пивной заводик поставить... Для того чтобы младенцем обзавестись, я наверное тоже староват. А вот все остальное вполне мне по силам!

Не знаю как у кого, а у меня всегда настроение поднимается когда приезжаю домой. Несомненно, все же люблю я свой город. Речку за домом и луг. Сейчас наверное там снегу намело много и река в ледяном панцире застыла, затаилась до весны, но я обязательно надену лыжи и схожу к ней, поздороваюсь. Я подняла глаза к серому, холодному небу и улыбнулась, предвкушая, как обрадую дочку своим внезапным приездом. Вышла из здания вокзала и озаботилась, что подарка внуку не купила, а ведь с маленькими детьми надо отношения сразу налаживать. А какой самый лучший налаживатель отношений у двухлетних карапузов? Конечно же игрушка. Я хорошо знала предпочтения Андрюшки. Машины - вот его страсть, не иначе автогонщиком будет!

С множеством пакетов которые так и норовили выскользнуть из рук, я пыталась поймать такси. Но так как, магазин из которого я вышла был почти привокзальным, то такси пользовались дикой популярностью, они были нарасхват как елки перед новым годом.

Я уже продрогла до костей, приплясывала от холода в своих итальянских сапожках, которые совсем не грели, хотя были чудо как хороши, но на этом вся их значимость кончалась. Легкая, норковая шубка была удобна когда в ней надо было к машине пройти, для стояния на морозе - вещь совершенно бесполезная. Шапку я забыла, а под капюшон ветер пробирался без проблем, так и норовил сбросить с моей головы эту сомнительную защиту.

Когда мои зубы стали постукивать, а красные, замерзшие руки устали подхватывать выпадающие пакеты, мое внимание привлек детский плачь и сердитые мужские голоса. Развернувшись я увидела как двое полицейских требуют предъявить документы у худенькой женщины, одетой легко и не по погоде. У ее ног жался ребенок лет пяти-шести, одетый тоже очень легко, на ее руках укутанный в теплый, пуховый платок поверх одежды, заливался плачем младенец, а девочка лет десяти испуганно, боязливо пряталась за спину своей матери.

- Пройдемте гражданка! - голос мордастого, краснолицего стража порядка, звучал простуженным басом. - Ваша, девочка украла пирожок, если прокормить детей не в состоянии, чего рожаете?

- Я заплачу, - лепетала тоненьким, растерянным голоском мать троих детей и пыталась одной рукой открыть сумку, висевшую у нее на плече.

- Да, что ты там заплатишь! - взвизгнул напарник краснолицего и дернул за руку девчонку. - Пройдемте! Вам ясно же сказали!

Девочка пошатнулась и упала в снег. Пятилетний мальчишка бросился ее поднимать, Заплакал жалобно, словно брошенный котенок, младенец на руках у женщины.

Мои ноги уже сами несли меня к центру событий. Я еще помнила, то время когда вынуждена была жить без паспарта, дрожать и бояться. Возможно у этой женщины тоже не лучшим образом сложились сегодня обстоятельства.

- Сестричка! Родненькая! Мы с тобой наверное разминулись на перроне! Как доехали? - мой голос звенел восторгом и радостью.

Стражи порядка переглянулись и замялись. Возможно мои белые, итальянские сапоги внушили им доверие, возможно обилие пакетов которые получили свободу и рухнули прямо на снег им под ноги, а возможно мое буйное ликование по поводу встречи своих " родственников."