– Бийские? – изумился я.

– А как бы еще мы узнали о вашем существовании, если бы не Богдан Бранич и Ружана Немировна? Ну а там дело было за малым. Я сделал запрос в управу округа о вашем нынешнем местонахождени, и вот мы с Вышатой Любомиричем здесь. – Пожал плечами Грац. – Но, с вашего позволения, я вернусь к объяснению. Так вот, ввиду собственного положения Бийских, со стороны бывших коллег им совершенно ничего не грозит. Вообще, сложившаяся ситуация уникальна. Ваши бывшие учителя не существуют для общины и не несут перед ней ответственность за действия своих возможных учеников, как это было бы, входи они до сих пор в круг. Другое дело, что и община никогда не примет этих учеников в свои ряды. Вы же, в свою очередь, никак не связаны с общиной и можете поступать, как вам заблагорассудится… правда, лишь до тех пор, пока не заденете интересы круга. Но и там есть свои обычаи решения подобных конфликтов, обойти которые он сам не может.

– Есть, есть, – с улыбкой подтвердил Остромиров слова «коллеги». А я смотрел на эту парочку и думал об одном…

– Господа, вы меня, конечно, извините, но… со всеми этими объяснениями у меня возник только один вопрос. С чего вы вообще взяли, что я соглашусь сотрудничать, если это означает целый воз проблем от организации, возраст которой превышает возраст церкви? – спросил я, и в лавке воцарилась тишина.

– Ерофей, возможно, я вас удивлю, но вы уже впряглись в этот «воз», – наконец произнес Остромиров. Я недоуменно взглянул на собеседников.

– Не понял, – признался я.

– В тот момент, когда начали торговать конструктами, совмещающими в себе начала классической философии и традиционного подхода волхвов, – пояснил Грац.

– Можно подумать, до меня этого никто не делал. – Я нахмурился.

– Делали… по чуть-чуть, для себя. – Покивал Вышата. – В конце концов, никто не запрещает волхвам заниматься классическим естествознанием, это было бы глупостью, согласитесь? Но вы же понимаете разницу между «для себя» и «для всех»? – К концу фразы его тон из громогласного стал почти вкрадчивым.

– И что же делать? – Честно говоря, я оказался в некоторой растерянности. В голове не укладывалось, как меня угораздило так вляпаться. И почему Бийские… впрочем, черт с ними. За прошедшие полгода они прекрасно показали свое отношение.

– А вот для решения этого вопроса я, как представитель Хольмградского круга волхвов, и приехал. – Хищный оскал Остромирова заставил меня вздрогнуть.

Когда удивление от рассказа Вышаты миновало, и мои мозги, наконец, смогли заработать, как и положено, то первый вопрос, ответ на который я хотел бы получить… мне пришлось придержать при себе. Просто потому, что у моих нынешних собеседников, во-первых, может не оказаться нужной информации, а во-вторых, даже если она им известна, то нет никакой гарантии, что они захотят ею поделиться, и не солгут в ответ на прямой вопрос. В общем, придется мне несколько придержать коней… да и, в конце концов, есть ли для меня сейчас разница, задумывали Бийские этот финт изначально или просто воспользовались подвернувшимся под руку случаем? Впрочем…

– А когда Бийские сообщили обо мне кругу волхвов? – поинтересовался я. Остромиров пожал плечами.

– Ерофей, ты немного не понял. Ни Богдан, ни Ружана ничего не сообщали кругу. Они связались со мной лично, и было это в конце ноября прошлого года, – ответил волхв.

– Понятно, – протянул я. – А вы в курсе, что с тех пор отношения между мной и семьей моих попечителей изрядно охладели?

– Опасаешься, что они решат прекратить наше с тобой предполагаемое сотрудничество? – Еле заметно улыбнулся профессор и повернулся к своему спутнику. – В словах юноши есть резон, не находишь, Вышата?

– М-да. – Волхв тяжело вздохнул и бросил на Граца извиняющийся взгляд. – Сеслав, ты не мог бы оставить нас с Ерофеем наедине? На пару минут, не больше.

– Ох уж мне эти волхвовские тайны, – проскрипел профессор и, поднявшись со стула, вышел на улицу. Только дверь хлопнула.

– Это действительно так секретно? – спросил я.

– Отчасти, – уклончиво ответил Остромиров. Он встал с подоконника, низкого даже для его скромного роста, и принялся мерить комнату шагами. – Можешь считать мои действия заботой о репутации волхвов.

– Вот как? – удивился я, на что волхв только скривился.

– Отчасти, – повторил он, не прекращая метаться по помещению. И куда только подевалось все его веселье? Наконец, Вышата Любомирич остановился и, ткнув пальцем в мою сторону, спросил: – Как ты относишься к своим попечителям?

– Странный вопрос. – Пожал я плечами.

– И все же? – надавил волхв.

– Я им благодарен за помощь и обучение, – коротко ответил я.

– И обижен на то, что тебя фактически выжили из дому, который ты почти начал считать своим. – Вопросом здесь даже не пахло. Чистое утверждение уверенного в своей правоте человека.

– Скажем так, это был неприятный опыт, – осторожно высказался я в ответ, и Остроимиров понимающе покивал, услышав эти слова.

– Ни на секунду не сомневаюсь, – проговорил он.

– А вы что-то знаете о причинах такого странного изменения отношения ко мне со стороны Бийских, не так ли? – Я решил расшевелить собеседника, явно не знающего, с чего начать.

– Да, знаю. – Момент слабости у Остромирова явно прошел, и волхв заговорил четко и внятно: – Как я уже сказал, твои попечители связались со мной в конце ноября прошлого года, но первый разговор о тебе состоялся у нас еще в августе. Тогда Ружана Немировна похвасталась новым учеником, чуть ли не свалившимся на голову ее мужу. Скажу честно, я был удивлен. Дело в том, что волхвы, будь они общинными или изгнанными, не важно, учеников предпочитают набирать из людей устоявшихся, имеющих определенный жизненный опыт и кое-какие знания. Это, к твоему сведению, не прихоть, а своего рода мера безопасности. Юноши и девицы слишком порывисты, слишком резки в суждениях, и это крайне отрицательно сказывается на их обучении и… мировоззрении. Обряд Выбора, проводимый в юном возрасте, оказывает не самое лучшее воздействие на психику посвящаемого, и это доказанный факт. Медицинский. Волхвам не нужны фанатики, а именно они и получаются из молодых «гениев».

– Хотите сказать, что Бийские решили прекратить обучение, чтобы не покорежить мою психику? – недоверчиво усмехнулся я. – Но ведь они не собирались проводить меня через Отбор, это я точно помню. Ружана Немировна предупредила меня об этом еще в начале обучения.

– Да-да, – покивал Остромиров. – Не собирались. Но с твоего позволения, Ерофей, к этому вопросу я вернусь чуть позже, хорошо? А сейчас немного о другом.

– Пожалуйста, – вздохнул я.

– Благодарю. – Вышата Любомирич отвесил мне шутовской поклон. К нему явно вернулось прежнее самообладание и хорошее настроение. – Так, на чем я… ах да! В августе Ружана похвасталась мне учеником, талантливым, схватывающим все на лету. Но был у него и один серьезный минус – возраст. Впрочем, на тот момент она не считала это такой уж большой проблемой. По расчетам Бийских, твое обучение должно было занять примерно два – два с половиной года, после чего они хотели отправить тебя на «практику»… ко мне, чтобы сменить направление обучения и чуть придержать твое развитие.