Себастьян удовлетворенно кивнул.

—А Нэш как отнесся? — Сразу понял, еще не услышав ответа, и рявкнул так, что дрогнула крыша: —Во имя Финна, ты ему не сказала?!

Взгляд Морганы свалил бы с ног десяток мужчин.

—Вылезай из моих мыслей, иначе, клянусь, превращу тебя в слизня!

Он только вздернул бровь.

—Отвечай на вопрос.

Я только что сама узнала. А после вчерашнего просто не могу обрушить на него подобную новость.

Он имеет право знать, — тихо напомнила Ана.

Хорошо. — Моргана, разгорячившись, стиснула кулаки. — Скажу. Когда буду готова. Думаете, мне хочется его связывать? — Изумленно почуяла скользнувшую по щеке слезинку и нетерпеливо смахнула.

Это ему решать. — Себастьян уже твердо намерился в случае ошибочного решения с огромным удовольствием переломать Нэшу кости — общепринятым способом.

Себастьян прав, Моргана. — Ана решительно встала и обняла кузину. — Ты свой выбор сделала, пусть он сделает свой. Только сначала должен понять, что выбор существует.

Знаю. Сегодня же утром скажу. Себастьян погладил ее по голове:

Мы будем рядом.

Моргане удалось улыбнуться с привычным самообладанием.

—Только не слишком близко.

Нэш ворочался в постели, бормоча в подушку. Сон. Слишком много снов. Мелькают в памяти, как кинокадры.

...Моргана. Постоянно Моргана. Улыбается, манит, пленяет, обещает невероятные чудеса. Внушает ему ощущение цельности, силы, надежды.

Бабка сверкает злобным взглядом, щелкает его по лбу неизменной деревянной ложкой, снова и снова твердит, что он никчемный, ни на что не годный.

Ярко-красный велосипед катит по тротуару, ветер треплет волосы, на спицах шелестят бейсбольные карточки.

Лианна стоит слишком близко, вытянув руку, напоминая о кровном родстве, о том, что он ей должен, должен, должен.

Моргана с диким хохотом мчится верхом на метле над темной водой залива, волосы тучей летят за спиной.

Он ныряет в кипящий котел, бабка помешивает варево той самой ложкой. Голос Морганы — или матери — каркает, как у шекспировской ведьмы: «Дважды, дважды горя и жажды»...

Нэш рывком сел, тяжело дыша, щурясь на солнечный свет. Крепко растер лицо трясущимися руками.

Замечательно. Просто прелестно. Вдобавок ко всему прочему лишился рассудка.

Тоже ее рук дело? Внушает те мысли, которые хочет внушить? Ну, это ей так не пройдет.

Он вылез из постели, споткнулся о тапки, с проклятием дал им пинка, слепо поплелся в ванну. Как только придет в себя, немножечко поболтает с великолепной колдуньей.

Пока Нэш подставлял под душ голову, Моргана свернула на его подъездную дорожку.

Отправилась одна, отказавшись взять с собой Луну, которая обиженно удалилась, возмущенно подергивая хвостом. Надо будет загладить вину, заехать на Рыбацкий причал, купить морепродуктов, умаслить кошачье сердце.

Тем временем на собственном сердце тревожно.

Она внимательно оглядела себя в зеркало заднего вида и недовольно фыркнула. Кто сказал, будто слой косметики скроет волнение и напряжение?

Крепко сжав губы, взглянула на дом. Нельзя являться в таком виде. Нельзя сообщать новость, выглядя беспомощной и жалкой.

Нэшу слишком многие треплют нервы.

Помнится, она когда-то считала его абсолютно беззаботным. Может быть, долгое время так оно и было. Он сам себя заставил в это поверить. Если у него хватило мужества, у нее тоже хватит.

Сделала глубокий вдох, завела тихое песнопение. Круги под глазами исчезли,

на щеки вернулись краски, не осталось никаких следов бессонной ночи. Ничего, что

сердце слишком быстро бьется, испуганной и несчастной он ее не увидит.

Она с легкой улыбкой постучала в дверь. Внутренности стиснул скользкий, потный кулак.

Нэш с проклятиями натянул джинсы.

—Не раньше, не позже, черт побери, — бормотал он, сбежав вниз босой, голый до пояса, скрипя зубами на визитера явившегося до кофе. Крикнул: — Кто там? — распахнул дверь и застыл, вытаращив глаза на Моргану.

Прекрасная и свежая, как утро. Соблазнительная и сексуальная, как полночь. Удивительно, что от его еще влажного тела пар не пошел.

Привет. — Она дотянулась до щеки губами. — Я тебя из-под душа вытащила?

Почти. — Он растерянно запустил пальцы в мокрые волосы. — Почему ты не в магазине?

Отгул взяла. — Юркнула в дверь, стараясь, чтобы голос звучал естественно, а мышцы расслабились. — Хорошо спал?

Сама должна знать. — Нэш заметил в ее взгляде легкое удивление и не сдержался. — Что ты со мной сделала?

—С тобой? Ничего. — Она попыталась вновь улыбнуться. — Если не ошибаюсь, ты сильно нуждаешься в кофе. Давай заварю.

Он схватил ее за руку, не позволив повернуть в кухню.

—Я сам.

Видя в его глазах злость, она просто кивнула:

Хорошо. Если хочешь, попозже заеду.

Нет. Сейчас разберемся.

Он зашагал по коридору, она крепко зажмурилась, предчувствуя беду. «Разберемся» почему-то звучит как «покончим».

Взяв себя в руки, пошла за ним к кухне, но храбрость испарилась, поэтому шагнула в гостиную, села на краешек кресла.

Ему нужен кофе, а ей время для перегруппировки сил.

Не ожидала увидеть его холодным и сердитым. Как во время вчерашнего телефонного разговора с Лианной. Не ожидала, что будет так больно под ледяным, гневным взглядом.

Прошлась по комнате, бережно положив руку на зародившуюся во чреве жизнь. Поклялась себе беречь эту жизнь. Любой ценой.

Вернувшись с дымившейся чашкой, он увидел ее у окна с печальным, задумчивым взглядом. Если б не знал, назвал бы страдающей, даже беспомощной.

Однако отлично известно — колдуньи беспомощными не бывают.

—Цветы надо полить, — указала она. — Мало просто посеять. — Ладонь снова легла на живот. — Они нуждаются в уходе.

Он хлебнул кофе, обжег язык. Боль помогла подавить внезапный порыв броситься к ней, обнять, утешить.

Я не расположен беседовать о цветах.

Ясно. — Моргана повернулась, беспомощности как не бывало, — Вижу. О чем ты расположен беседовать?

Хочу правду знать. Всю.

Она с любопытством улыбнулась, взмахнула рукой:

С чего начать?

Хватит играть со мной в игры. Надоело. — Он принялся расхаживать по комнате, напрягшись до предела, высоко держа голову. Будь она слабодушной, испуганно отшатнулась бы под его взглядом. — Все это просто тебя забавляло, правда? С самого начала, в ту самую минуту, как я вошел в магазин, присмотрела подходящего кандидата? — Боже, как больно. Больно вспоминать о своих чувствах, о возникших надеждах. — Разозлилась на мое отношение к твоим... талантам, решила продемонстрировать?