Обеспечивая фронт, целые предприятия в тылу тоже уходили под землю, переезжали в пещеры и бункеры, шахты и рудники. Председатель президиума Народного собрания КНДР и секретарь ЦК ТПК, позже бежавший на Юг, Хван Чжан Ёп рассказывал о размахе подземного строительства в КНДР: «Видно, что у наших людей развита технология рытья траншей. Со времен войны 1950–1953 годов мы пошли в землю, создали мощную сеть подземных коммуникаций со всеми системами жизнеобеспечения»36. (Хотя такой опыт характерен и для других социалистических стран. Достаточно вспомнить Энвера Ходжу, покрывшего всю Албанию сетью бункеров.)

Другим изобретением китайско-северокорейской коалиции в военном деле стало появление отрядов охотников за самолетами и танками. Это были небольшие мобильные группы бойцов, вооруженные противотанковыми ружьями и минами, ручными и станковыми пулеметами, специально нацеленные на уничтожение вражеской техники. И этот полупартизанский метод доказал свою эффективность. В начале 1952 года в Пхеньяне даже провели слет образцовых групп охотников за самолетами, которые вступили между собой в соцсоревнование по количеству сбитых машин противника.

Так постепенно война приобрела затяжной характер. А. Панцов и некоторые другие историки полагают, что вина за ее затягивание целиком и полностью лежит на Сталине, для которого «корейская бойня была лишь частью нового глобального плана мировой революции»37. Однако в таком случае неясно, почему Сталин всегда оставлял последнее слово за Мао и Кимом, не навязывая им какие-либо сценарии. Зато именно советское руководство через полпреда в ООН первым выступило с предложением начать мирные переговоры.

Ответственность за затягивание войны несут все стороны, и вины Сталина тут меньше всего. Ли Сын Ман, к примеру, вообще выступал против переговоров в принципе. Ким формулировал свою позицию так: «На затягивание переговоров врагом мы ответим затягиванием, на его боевые действия — боевыми действиями, пойдем на перемирие, если враг желает его на деле, но ни в коем случае не примем несправедливых условий перемирия — таков наш принцип на переговорах о перемирии»38. Американцы и китайцы хотели почетного перемирия, но на своих условиях. Участие сразу нескольких игроков, взаимное упорство, ожесточение и стремление дожать противника и стали причиной столь долгого пути к заключению перемирия.

Пока говорили орудия, партийная жизнь шла своим чередом. В ноябре 1951 года в Пхеньяне открылся IV пленум ЦК ТПК. Он прошел под знаком борьбы с «левацкими перегибами», олицетворением которых стал секретарь ЦК ТПК и лидер советских корейцев Хо Га И.

Ким Ир Сен и Хо Га И были классическими антагонистами. Ким терпеть не мог этого дотошного и занудного аппаратчика, бюрократа-марксиста, прошедшего советскую партийную школу и свысока посматривавшего на малообразованных бывших партизан. Они разошлись во взглядах на то, как должна строиться партия. Хо считал, что в партии должно состоять не более 60 тысяч человек, в основном — промышленных рабочих. А Ким называл это низкопоклонством перед другими странами, не соответствующим реальным условиям Кореи, где преобладало крестьянство. Таким образом, Хо отстаивал элитарный характер ТПК, а Ким был за массовую организацию.

Наконец, устранение Хо Га И с политической сцены было обусловлено логикой фракционной борьбы. Он был одним из ключевых деятелей ТПК, ведавший партийными кадрами. Оставить этот пост человеку из советской фракции, которому он не доверял, Ким не мог. А поскольку влияние СССР в ходе войны упало, руки у него были развязаны. Да и повод нашелся просто замечательный.

На прошлом пленуме Хо Га И, возглавлявший Контрольную комиссию ТПК, получил ответственное поручение — провести проверку тех членов партии, кто временно оказался на занятых американцами территориях. Учитывая, что войска ООН в октябре — ноябре контролировали большую часть страны, таковых было немало. После прихода войск союзников многие выбрасывали или жгли партийные документы, ибо южнокорейские спецслужбы предпочитали сперва расстреливать коммунистов, а уж потом разбираться, того ли поставили к стенке.

Тем не менее Хо Га И устроил жесточайшую массовую чистку. Он провел обмен старых партбилетов на новые, при этом утратившие документ автоматически исключались. В итоге были исключены и подверглись различным взысканиям 450 из 600 тысяч партийцев. Одновременно были резко ужесточены правила приема в ряды ТПК.

В своем докладе на пленуме Ким Ир Сен остановился на ряде недостатков в работе, среди которых ключевыми называл «замыкание дверей» в партию и практику наложения необоснованных взысканий. В ТПК «часто не берут рабочих и крестьян из-за недостаточной политической сознательности, не хотят принимать в ее ряды патриотически настроенных передовых людей, предъявляя различные неуместные требования», — заявил он39. И потребовал прекратить репрессии, провести проверку и восстановить несправедливо исключенных.

Ким высмеял Хо за то, что «профессор партийных наук», требуя от других повышенной политической сознательности, сам даже не умеет толком говорить по-корейски. Обвинил в том, что он пытается выступать от лица всех советских корейцев и впадает во фракционизм. И, наконец, поиздевался над соперничеством фракций: мол, Хо пикировался с главой МВД, Пак Ир У, поскольку один предпочитал советский способ ведения войны, а другой — китайский. Невероятно глупый спор во время национальной трагедии!

В ходе пленума Хо Га И был снят с постов генерального секретаря партии и главы ее Контрольной комиссии. Правда, при этом он получил должность заместителя главы Кабинета министров, но это было заметным понижением. А главное — он лишился ключевой функции работы с партийными кадрами.

Окончательное устранение Хо с политической сцены произошло в 1953 году. В результате налета американской авиации пострадало Сунанское водохранилище на севере КНДР, обеспечение охраны которого входило в круг его обязанностей. Он был обвинен в халатности и медленном ходе восстановительных работ. 2 июля, накануне заседания политбюро, которое должно было обсудить его ошибки, Хо Га И был найден мертвым в своем доме. Он лежал в детской кровати с охотничьим ружьем в руках, к которому был привязан поясок от платья жены. Согласно официальной северокорейской версии, он совершил самоубийство. Однако А. Ланьков считает, что это было политическое убийство40.

На V пленуме ЦК ТПК, прошедшем в декабре 1952 года, Ким Ир Сен продолжил свою большую игру. Он констатировал, что ошибки и перегибы «левацкого уклона» исправлены. ТПК выросла в массовую политическую партию, в которой насчитывалось более миллиона человек и 48 933 первичных организации. При этом было восстановлено членство 29,8 процента несправедливо исключенных, отменено 62,1 процента решений о переводе в кандидаты, сняты взыскания с 69,2 процента партийцев, которые их получили.

Тут же нашлись и новые уклонисты. Ким Ир Сен в заключительном слове резко критиковал «сектантов и либералов», правда, не называя никого по имени: «Приходится констатировать тот факт, что существующие внутри партии подобные элементы неприятны, как блохи, ползающие по телу человека и не дающие ему покоя. Чтобы избавиться от этой неприятности, следовало бы вымыться и выстирать белье… В своих выступлениях многие товарищи решительно потребовали от сектантов и либералов откровенно выступить с повинной перед партией, но никто из них не посмел появиться на трибуне. По-видимому, они предпочитают хранить молчание, ибо, судя по атмосфере пленума, ясно, что им не избежать суровой кары, если они не признаются, что они занимались сектантской или либеральной деятельностью сегодня, когда вся партия и весь народ встали на смертельную борьбу против американских империалистов»41. В сектантской и либеральной деятельности никто не признался, и суровая кара не заставила себя долго ждать.