– Какая она свекровь? Соплячка… Распущенная и хитрая! При живом муже строить глазки пасынку, это, по-вашему, нормально?

– Раиса влюблена в Леонтия?

– Не смешите меня! Она откровенно пытается подцепить его на крючок! Без зазрения совести! Профессор того и гляди…

Эмма осеклась, опустила веки, пряча искры негодования.

– Вы не преувеличиваете? – осторожно уточнила Астра.

– Нисколько. Раиса дошла до того, что флиртует с Леонтием, пытается завлечь его в свои сети. Ее не останавливает даже трагедия, которая случилась в семье… Ну, этого я не допущу! Не хватало, чтобы Леонтий клюнул на ее удочку…

Эмма быстро переходила от безразличия к веселью или злости и не стеснялась в выражениях. Астра терпеливо выслушала ее гневный монолог.

– Почему Нелли рассталась с Олегом?

Резкая перемена темы привела Ракитину в замешательство. Астра сама не знала, какую цель преследуют ее вопросы. Главное, не давать собеседнице сосредоточиться. Что-нибудь да проскочит.

– С Олегом? – опешила Эмма. – Нелли ждала принца, а он так… несостоявшийся мужчина, причем пьющий.

– Вы видели браслет, который он подарил Нелли?

– Да. Из голубых камней. Не помню, как они называются. Из-за этого браслета разгорелся грандиозный скандал. Нелли обронила его и почему-то вообразила, что украшение украли. Глупо, правда? К счастью, домработница нашла пропажу, когда делала уборку. Нелли была смущена, но обрадовалась.

– Потом браслет все-таки украли?

Эмма пожала округлыми плечами, покачала головой. Ее волосы, небрежно сколотые сзади блестящим бантиком, рассыпались, но она не стала поправлять прическу.

– Думаю, Нелли просто потеряла его. Если он расстегнулся один раз, мог расстегнуться и второй…

– Вам известно, что у Нелли пропадали и другие вещи?

– Другие? Нет… она ничего мне не говорила. Какие вещи? Золотые?

– Брелок от ключей, зонт… шарфик…

Эмма улыбнулась и махнула рукой. Ей явно хотелось курить, она поминутно поглядывала на лежащую на столе пачку сигарет.

– А-а… эти? Наверное, она теряла их, вот и все. Леонтий и его сестра придают слишком большое значение мелочам. Я закурю?

Она опять отправилась к окну и отвечала на вопросы Астры оттуда, стоя вполоборота и выпуская дым на улицу.

– А еще у кого-нибудь из Ракитиных пропадали личные вещи?

– Ну… я тоже иногда теряю… заколки для волос, например, зажигалки. Нельзя же из всякой ерунды раздувать проблему!

– Вы были знакомы с Олегом Провоторовым?

– Пару раз сидели за одним столом. Если это можно назвать знакомством, то да.

– Какое у вас сложилось мнение о нем?

– Я уже говорила – он не произвел на меня впечатления. Больше молчал, пил рюмку за рюмкой. Нелли поначалу не обратила на это должного внимания. Знаете, нам, женщинам, хочется видеть в мужчинах достоинства, за которые их можно полюбить, а не пороки.

– Мог Провоторов убить Нелли? Из ревности или в отместку за разрыв?

– Не думаю. Прошло больше года, как они разошлись… Олег совершенно не похож на Отелло! Ни малейшего сходства. Обычный менеджер средней руки, не особо удачливый… Женитьба на Нелли могла бы поправить его дела.

– Каким образом?

– Она больше зарабатывает… зарабатывала… они наверняка поселились бы в ее квартире. Она хотела взять машину в кредит, вместо его старой.

– Он не стремился возобновить отношения?

– Кажется, нет. Нелли не упоминала ни о чем таком…

– У вас есть семейный альбом?

– С фотографиями? Да, конечно… Показать?

– Если можно.

Астра бегло просмотрела стандартные снимки, сделанные на память. Какая-то вечеринка, шашлык на природе, открытие ресторана… Нелли и Леонтий в обнимку на прогулочном катере… Дань традиции.

– Я возьму пару фоток? Вот эту… и эту…

Она выбрала отдельные снимки, запечатлевшие Нелли, Леонтия, Эмму и профессора с молодой женой.

– Сколько угодно, – повела плечами хозяйка. – Хоть все забирайте. Леонтию сейчас не до фотографий. Потом вернете.

Астра согласно кивнула.

– Провоторов курил?

Эмма не сразу ответила. Она сбросила пепел в тяжелую мраморную пепельницу и взглянула на гостью.

– Леонтий сказал мне, что ее ударили такой же штуковиной. Это я подарила Нелли пепельницу… для Олега. Он много курил, и она наверняка пыталась отучить его от вредной привычки. Они с братом иногда поразительно похожи. Что вы на меня так смотрите? Думаете, я нарочно подарила Нелли пепельницу, чтобы было чем стукнуть ее по голове? Пф-ф-ффф… Я же не идиотка. Да, я портниха, институтов не заканчивала, но с мозгами у меня все в порядке.

– Не сомневаюсь.

Эмма поднялась из-за стола, давая понять, что беседа затянулась.

– Вы найдете убийцу? – спросила она, выпуская гостью из квартиры.

– Постараюсь…

Убедившись, что Апрель не собирается скрываться, уезжать из города и ведет себя по меньшей мере странно, сестры Капрановы призадумались.

– Может, у него крыша поехала? – гадала Соня. – Гитару в руки не берет, водку хлещет и молчит. Лицом изменился, почернел… Раньше он заливал спиртным тоску по той женщине, а сейчас пьет, чтобы забыть, как убивал ее. Нет, но каков наглец! Явиться в клуб, набраться под завязку… и мама не горюй!

Марина после того вечера стала шарахаться собственной тени. Слова молодого человека о «взгляде из толпы» привели ее в ужас.

– Ты слушай его больше, – ворчала Соня. – Кто на него мог смотреть? Ну, Митя или какие-нибудь настырные поклонницы. Наш Ромео чудо как хорош. Его даже убийство не испортило. Гонор с парня слетел малость, да пара-тройка килограммов… так ему, подлецу, и это к лицу!

Марина напрасно пыталась выдавить улыбку. Выходила жалкая гримаса. Не до шуток ей было.

– Я тоже почувствовала «взгляд», – доказывала она сестре. – У меня аж мороз по коже прошел! Каждый волосок на дыбы поднялся… Ужасное ощущение! Невозможно передать. Как будто бы я опять оказалась там, в квартире, наедине с трупом…

– Неудивительно. Рядом с убийцей у любого душа в пятки уйдет. Мне, думаешь, не боязно было? Я как Апреля в «Буфете» увидела, обомлела. Вдруг он новую жертву ищет? Кто их поймет, маньяков? Они же как вампиры, пока крови не напьются, не успокоятся.

– Скажешь такое – «вампиры»…

Марина устала спорить с сестрой: пусть остается при своем мнении. Они обе упрямые, в отца. Тот если что в башку втемяшит – нипочем не выбьешь. Апрель пугал ее, но она до конца не верила в его злую сущность. Разве злых любят? А она все еще страдала по Апрелю, и страх привносил в эти страдания новую мучительную ноту.