Однажды, на одной из вечеринок, позволив настойчивым ухаживаниям одной из случайных подружек перейти определённую границу, более из пофигизма и любопытства, нежели по причине природной склонности, Рената вдруг испытала нечто, доселе ей незнакомое. Это незнакомое оказалось достаточно приятным, хотя наутро, когда девушка протрезвела, стало ощутимо давить на психику. Как-то не вязались её воспитание и детские мечты с однополой лесбийской любовью. Но, раз попробовав, Рената уже не могла остановиться, хотя и спокойно продолжать гомосексуальные отношения тоже не получалось – не давала совесть. Поэтому на вечеринках Рената наркотиками и алкоголем активно загоняла своё сознание в далёкий угол, попутно пытаясь вызвать в себе хоть какой-то интерес к особям противоположного пола. Но заканчивалось всё уже по накатанной – всегда подворачивалась какая-нибудь сучка, готовая заняться с Ренатой «этим» ради щедрого вознаграждения. И расплачиваясь, Рената всегда чувствовала омерзение по отношению к себе и отвращение к случайным партнёршам…

Дома уже неоднажды случались скандалы на эту тему, родители, а особенно отец, души не чаявший в своей милой дочурке, были на грани серьёзного срыва. Пару раз поднимался вопрос о возможной изоляции дочери от развращающего действия окружающей её среды, но у родителей не хватало духу осуществить свои угрозы. Поэтому пока они пришли только к паллиативу – приставили к Ренате наблюдателя, очень молчаливого и скорого на расправу бывшего майора службы охраны, определив ему в функции ограждение девушки от возможных неприятных последствий её бурных ночных похождений, а также от назойливого внимания представителей масс-медиа. Впрочем, несмотря на все усилия, слухи уже вовсю гуляли по политическому бомонду, и папаша Ренаты уже имел неприятный разговор со своим шефом. Наверное, буквально на днях, девушку всё-таки оградили бы от её общества, но сегодня ночью произошло непредвиденное – вмешался Володя…

Когда они пришли в снятый Володей номер, Рената даже немного растерялась, настолько неожиданным было поведение её спутника. Обычно, когда её будущие партнёры понимали, что сейчас должен быть секс, они вели себя достаточно агрессивно, настойчиво и как-то неуверенно-торопливо. Впрочем, все предыдущие были достаточно молоды, не старше двадцати пяти лет, а Володя выглядел, как Джордж Клуни, только менее седой, то есть ему было явно за сорок. Этот постсорокалетний мачо извлёк из маленького бара виски и колу, смешал их, преспокойно уселся в кресло и теперь, потягивая напиток, задумчиво рассматривал Ренату, не говоря ни слова и не совершая никаких суетливых движений. Такое равнодушие взбесило девушку, и она начала переходить от одного предмета мебели к другому, беря в руки всякие безделушки, вертела их, делая вид, что они её очень заинтересовали, а потом нервно возвращала на место. В конце концов, осознав, что так ничего не добьётся, Рената спросила:

– И что, ты так и будешь сидеть и разглядывать меня?

– А что я должен делать? – Володя был безмятежен.

– К-к-как это ч-ч-что? – обескураженная девушка даже стала заикаться. – Ты кажется хотел меня трахнуть? Так чего ты тогда сидишь, как пень?!

– Я же тебе сказал, что ты должна будешь постараться. А ты только по комнате мечешься… Не вижу старания, – Володин взгляд был циничен, а лицо имело такое выражение, будто он отчитывал уборщицу или кухарку за недостаточное прилежание.

– Я?! Ты! – у Ренаты, от подобной наглости, перестали получаться связные слова. – Да я… ты…

– Ты пока ничего не показала, – жёстко сказал фальшивый тамбовчанин. – Я сейчас допью виски да, пожалуй, поеду домой, спать. Ночь-то выдалась бурная. Впрочем, я, честно говоря, ничего от тебя и не ждал, всё это были понты дешёвые. Ты, небось, и секса-то нормального боишься, – на этих словах он спокойно поймал левой свободной рукой брошенную в него пепельницу.

– Сволочь! – заорала Рената. – Ублюдок! – остальные слова разозлившейся не на шутку девушки были сплошь из лексикона портовых грузчиков.

Володя с удовольствием взглянул на разбушевавшуюся девушку, продолжавшую метать в него попадавшиеся ей под руку предметы. Всех их он легко ловил и аккуратно складывал рядом с креслом. Когда мелкие атрибуты гостиничного комфорта иссякли, девушка попыталась схватить телевизор, чтобы отправить его в голову Володи. И тут он молниеносно вскочил, в два шага легко подлетел к Ренате и сгрёб её в охапку, да так, что она не могла пошевелиться. Странно, но все движения её ног тоже были блокированы, и даже головой она не могла дёрнуть как следует. Зато мачо имел полное преимущество в манёвре и, жёстко зафиксировав голову девушки, аккуратно накрыл её губы своими. И тут, впервые в жизни, Рената осознала смысл избитой фразы про «сладость поцелуя»… У неё вдруг одновременно ослабли все конечности, ноги стали подгибаться, а в голове зачирикали маленькие разноцветные птички…

А дальше был полный провал, взрыв, огонь, фейерверк и фонтан, извержение вулкана и торнадо. Девушка унеслась в такие заоблачные дали, что уже не могла понять, как она сможет вернуться обратно, да и не было смысла возвращаться, настолько всё было волшебно и чудесно. Она чувствовала себя податливым пластилином или гипсом, в руках гения принимавшего любую, самую фантастическую форму, вот только, в отличие от пластилина, она испытывала ни с чем несравнимое, просто божественное удовольствие, мягкими мощными волнами подбрасывающее её все ближе и ближе к небесам…

Очнулась Рената оттого, что поняла – больше с ней ничего не происходит. Она просто лежала голая на скомканных, мокрых простынях, губы её мелко дрожали, а руки всё ещё царапали уже порванный матрас. Володя стоял у кресла, держал в руках бокал и опять очень задумчиво смотрел на девушку. По его спокойному, даже сосредоточенному виду никак нельзя было определить, что он только что закончил многочасовой сексуальный марафон.

– Пить… – прошептала Рената пересохшими губами, с трудом ворочая слегка распухшим языком. – Пожалуйста…

Володя взял со столика стакан, наполнил его водой, подошёл к Ренате и подал ей, присев рядом на полностью распотрошённую постель. Рената, громко стуча о края стакана зубами, принялась жадно заливать в себя живительную влагу. Непослушные руки и губы никак не могли сделать это аккуратно, и почти половину жидкости Рената пролила на себя. Володя забрал у неё опустошённый сосуд и нежно положил ей руку на живот – туда, где он переходит в поросший аккуратно подстриженными по последней интимной моде волосиками, холмик. От этого прикосновения Рената опять застонала и выгнулась дугой, а руки её вцепились в матрас.

– Хватит, девочка, хватит, – сжалился мужчина и убрал руку. – На сегодня – достаточно.

– Да… – с трудом протянула Рената, – больше не могу…

– Оно и понятно… Но ты молодец, всё-таки сумела меня поразить. Теперь мы даже сможем дружить…

– Курить хочу, очень, – жалобно протянула девушка.

– Без меня покуришь, – твёрдо сказал псевдотамбовский секс-террорист. – Ты, давай, приходи в себя, а то нам уже пора помещение освобождать.

– Как это – освобождать? – девушка никак не могла сосредоточиться. – Мы же на сутки брали, кажется, – она не была уверена, просто ей, вроде бы, показалось, что об этом её спутник договаривался на рецепции.