– Кажется, у меня ничего не пропало, папа, – заявила она. – Мои ожерелья, шкатулка для драгоценностей, кошелек с мелочью – все на месте.

Отец приподнял брови.

– Мэйв, а ты что скажешь? Что у тебя пропало?

Я стала проверять свои пожитки. В голове безостановочно крутились мысли. Разумеется, вор мог искать здесь лишь одно: мою банку сардин. Правда, у меня ее уже не было. Выходит, грабитель не знал, что она пропала. Но мистер Трезелтон должен быть в курсе! Неужели я обзавелась новым врагом?

Конечно же, это тот тип с рыжими усами! В душе я будто заледенела.

– У меня ничего не украли, папа.

Вернулась запыхавшаяся Эвангелина, а за ней и Дженкинс.

– Все остальные комнаты в доме в полном порядке, – отчиталась сестра, – кроме старой детской. Кто-то перевернул ящик с игрушками и сбросил кукол с полки.

Мама и Дебора, сложив руки на груди, с упреком уставились на меня.

– Я тут ни при чем! – завопила я. – Мне-то зачем это делать?

– Больше некому, – отрезала Дебора. – Что это за глупый вор, который перевернет только детскую и твою комнату и ничего в итоге не возьмет?

– У тебя дурацкие шутки, Мэйв! – вмешалась в перепалку Эвангелина. – Чудовищный поступок. Да еще в Сочельник!

Я сжала кулаки, но вздуть собственных старших сестер не могла. Особенно в присутствии отца и матери. И вообще, это же как избить старушек. Дебора и Эвангелина примерно такие же беспомощные.

И все равно мне было неприятно, что они меня подозревают. Собственную младшую сестренку!

– Папа, – спокойно окликнула Полидора, – разве не следует вызвать полицию? Уверена, Мэйв не стала бы так шутить.

Отец осматривал и ощупывал подоконник.

– Похоже, они воспользовались лестницей, – заметил он.

Вот так-то, Дебора! От важности я задрала повыше нос – еще чуть-чуть, и пробьет дыру в потолке. И мне нисколько не стыдно в том признаться.

– Дженкинс, пожалуйста, разбудите Генри, пусть съездит на велосипеде в участок и попросит прислать инспектора.

Экономка растворилась в темноте коридора, за ней ушли и Дебора с Эвангелиной, бурля негодованием. Маменька скрылась у себя в спальне, причитая, что нас всех прикончат в собственных постелях.

– Спасибо, – пробормотала я отцу, когда тот тоже направился к выходу из комнаты.

Он остановился и заглянул мне в глаза.

– Ты ведь не делала этого, Мэйв? – спросил папа.

– Нет, сэр, – покачала я головой.

Он потрепал меня по щеке:

– Я тебе верю.

И пусть отец был скучным старомодным банкиром, в тот миг в моей душе он взлетел на недосягаемую высоту и с тех пор так там и оставался.

– Может быть, возьмешь для себя и Полли простыни и постелишь вам на диванах внизу?

Я поспешила выполнить его просьбу.

Устроив нам постель, я взяла свечу, спустилась в подвал, где хранился уголь, и поковырялась лопаткой в угольной корзине. Она была на месте, никто ее не похитил: жестяную коробку с имбирными пряниками, которую подарила мне тетушка Вера. Пряников там уже не осталось, зато пряжка с гербом персидского царя, его браслет и перстень лежали нетронутыми. Хоть я думала, что вор не знает о моих сокровищах, хотела убедиться в их целости и сохранности.

И лишь после этого я поднялась по лестнице, умылась, переоделась в ночную сорочку и отправилась спать.

* * *

Ранним утром меня разбудили голоса в столовой. Заглянув туда, я обнаружила Полидору, которая вела серьезный разговор с молодым человеком в полицейской форме. Отец стоял у окна, читая газету и прислушиваясь к беседе.

– В вашем доме побывал злоумышленник, – заявил полисмен, – но поскольку ценности не пропали и у нас нет зацепок касательно его личности, больше мы ничего поделать не можем.

Полли кивнула. Ее глаза за стеклами очков ярко блестели, а сама она непривычно раскраснелась.

– Мы очень признательны, что вы попытались разобраться в этом деле, констебль…

– Хоупвуд, – подсказал офицер. – Мэтью Хоупвуд.

Полидора подала ему руку.

– Рада знакомству.

Еще как рада! Я в этих делах совершенно не разбиралась, но мне показалось, что констебль Хоупвуд рад не меньше. У него было круглое лицо и серьезные глаза. Улыбка Мэтью Хоупвуда очень украшала.

Романтика – возвышенный вздор, но если мужчине понравилась моя Полидора, значит, у него превосходный вкус, и я не могла его не одобрить.

Кроме того, если очкастая Полидора найдет себе воздыхателя раньше жалкой Деборы, разве не будет это хорошей пощечиной последней?

– Вы очень добры, что занялись расследованием прямо в рождественское утро, – мягко сказала сестра. – Из-за нас вы лишились семейного праздника.

Офицер Хоупвуд поднялся из-за стола.

– Ничего страшного. Семьи у меня все равно нет. По крайней мере поблизости. Мои дядюшка с тетушкой живут в окрестностях Оксфорда.

– Нет семьи и не с кем провести Рождество… – сочувственно повторила Полли.

– В таком случае, – подхватил отец, посмотрев поверх газеты, – вы должны разделить с нами рождественский завтрак.

Мама и Дебора вошли в столовую и обнаружили гостя. Похоже, им не понравилось, что отец его пригласил. Эвангелине же было все равно – ведь за завтраком (яйца с беконом и копченая рыба) к нам присоединился ее драгоценный Рудольф. А вот я совсем не возражала. Больше того, наблюдая, как Полли наливает констеблю чай и мило краснеет, а Мэтью Хоупвуд не отрывает от нее взгляда, я почти забыла о потерянном джинне и рыжеусом незнакомце.

Отец настоял, чтобы визит констебля продлился до ужина. Полли сравнялась цветом лица с кафтаном Рождественского деда, а лучшего подарка мне и не требовалось.

Кроме одной конкретной банки сардин. Но в Рождество я изо всех сил старалась об этом не вспоминать.

Глава 23

Позвонив в дверь дома номер двадцать по Гросвенор-сквер, тетушка Вера принялась щипать себя за щеки, чтобы те порозовели. Я закатила глаза и сделала вид, будто ничего не замечаю. Несмотря на конец декабря, в парке кипела жизнь.

Дверь открыл высокий и сухопарый дворецкий. Бросив взгляд на меня, он улыбнулся уголками губ.

– А… мисс Меррит? С матерью?

– С тетей! – заявила тетушка Вера. – Миссис Вера Линдси.

Дворецкий слегка поклонился и пригласил нас войти с холодной улицы в теплый дом.

Холл оказался поистине величественным. Похоже, даже тетушка Вера чуть-чуть присмирела. Большая лестница, высокие потолки, красивая лепнина на стенах. Я крепко прижала руки к бокам – не дай бог случайно задеть или разбить одну из многочисленных фарфоровых ваз или какой-нибудь мраморный бюст.

Но вскоре по изогнутой лестнице сбежала Алиса, а за ней степенным шагом проследовала ее бабушка с улыбкой на лице. И особняк сразу потерял сходство с