— А может, он держит ради этого меня? — подала голос Селеста.

— Послушайте, — сказала я, — после сегодняшнего, видимо, следующей уйду я. Рано или поздно это должно было случиться. Я совершенно не гожусь для этой роли.

— Да уж, на роль Эмберли не годится ни одна из нас, — хихикнула Крисс.

— Я слишком люблю эпатировать людей, — с улыбкой призналась Селеста.

— А я лучше спрячусь, чем буду делать половину из тех вещей, что делает она. — Элиза втянула голову в плечи.

— А я слишком строптивая. — Я пожала плечами, признавая свои грехи.

— У меня никогда не будет ее уверенности, — печально произнесла Крисс.

— Ну вот. Мы все не без изъяна. Но Максон должен выбрать одну из нас, так что беспокоиться уже без толку. — Селеста покрутила в пальцах угол одеяла. — Но, думаю, никто не станет возражать, что любая из вас будет лучшей кандидатурой, чем я.

После напряженного молчания Крисс спросила:

— Что ты имеешь в виду?

Селеста в упор взглянула на нее:

— Ты отлично это знаешь. И все знают. — Она сделала глубокий вдох и продолжила: — Мы уже обсуждали тему с Америкой, а на днях я поговорила с моими служанками, но перед вами двумя по-настоящему так и не извинилась.

Крисс с Элизой переглянулись, потом вновь устремили взгляды на Селесту.

— Крисс, я испортила тебе день рождения, — выпалила та. — Тебе единственной выпал шанс отпраздновать его во дворце, а я лишила тебя такой возможности. Прости меня, пожалуйста.

Крисс пожала плечами:

— В конечном итоге все сложилось вполне удачно. Мы с Максоном тогда благодаря тебе отлично поговорили. Я уже давным-давно простила тебя.

Мне показалось, что Селеста готова расплакаться, но она натянуто улыбнулась:

— Это очень великодушно с твоей стороны, потому что я сама простить себя не могу. — Селеста промокнула ресницы. — Просто я не знала, как завладеть его вниманием, вот и решила украсть его у тебя.

— Тогда я чувствовала себя ужасно, — отозвалась Крисс, — но сейчас действительно не держу на тебя зла. Все в порядке. По крайней мере, меня не постигла судьба Анны.

Селеста пристыженно закатила глаза:

— Лучше не вспоминай. Иногда я задаюсь вопросом, какой сейчас был бы расклад сил, если бы я не… — Она покачала головой и перевела взгляд на Элизу. — Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за все те гадости, которые я тебе сделала. Думаю, ты даже не догадывалась, что все это моих рук дело.

Элиза, по обыкновению сдержанная, не утратила самообладания, как могла бы я на ее месте.

— Ты имеешь в виду битое стекло в моих туфлях, испорченные платья в моем шкафу и отбеливатель в шампуне?

— Отбеливатель?! — ахнула я.

Усталый взгляд Селесты сказал мне, что все правда.

— Помнишь то утро, когда меня не было в Женском зале? Это потому, что моим служанкам пришлось перекрашивать мне волосы обратно в черный. — Элиза перевела взгляд с меня на Селесту. — Так я и знала, что это была ты, — призналась она спокойно.

Селеста повесила голову, совершенно убитая:

— Ты ничего не говорила и почти никак ни на что не реагировала. В моих глазах ты была самой легкой мишенью. Для меня стало огромной неожиданностью, что ты ни разу не сорвалась.

— Я никогда не опозорила бы свою семью, сойдя с дистанции, — сказала Элиза. Ее твердость вызывала у меня уважение, хотя я не до конца ее понимала.

— Они должны гордиться тобой. Если бы мои родители знали, до чего я докатилась… Даже не представляю, что бы они сказали. Знай об этом родители Максона, я уже давным-давно вылетела бы из Отбора. Я не подхожу для этой роли. — Селеста вздохнула. Видно было, что это признание нелегко далось ей.

Я наклонилась вперед и накрыла ее руку своей:

— Селеста, думаю, перемена, которая в тебе произошла, доказывает обратное.

Она склонила голову набок и грустно улыбнулась:

— И все равно не думаю, чтобы я была ему нужна. А даже если бы и была, — добавила она и высвободила руку, чтобы подправить тушь на ресницах, — одна девушка недавно сказала, что мне не нужен мужчина, чтобы получить от жизни то, чего я хочу.

Мы с ухмылкой переглянулись, и она снова устремила взгляд на Элизу:

— Ты даже не представляешь, как мне стыдно за все, что я тебе сделала, Элиза, но ты должна знать, что я искренне в этом раскаиваюсь. Прости меня.

Элиза пригвоздила Селесту недрогнувшим взглядом. Теперь, когда та была в ее власти, я ожидала, что она выскажет своей обидчице все.

— Я могу рассказать ему обо всем. Америка с Крисс будут моими свидетелями, и Максону придется отослать тебя домой.

Селеста сглотнула. Как унизительно, наверное, было бы отправиться домой вот так, с позором.

— И тем не менее я этого не сделаю, — наконец произнесла Элиза. — Я никогда не стала бы подталкивать Максона к чему-то, и суждено мне победить или проиграть, я хочу, чтобы это было честно. Так что давайте оставим все в прошлом.

Не слишком похоже на прощение, и все же это было намного больше, чем то, на что Селеста могла рассчитывать. Стараясь не расплакаться, она кивнула и шепотом поблагодарила Элизу.

— Ух ты, — подала голос Крисс, пытаясь сменить тему. — Я имею в виду, я вовсе не собиралась доносить на тебя, Селеста, но… мне не приходило в голову, что победа в Отборе может быть вопросом чести.

— А я все время об этом думаю, — призналась Элиза. — У меня нет другого выбора, тем более что я опозорю свою семью, если проиграю.

— Как кто-то может упрекать тебя, если выбор делаешь не ты? — удивилась Крисс. Она поерзала и снова заняла прежнее место. — Что здесь позорного?

Элиза помрачнела:

— У нас приняты браки по сговору родителей. Лучшим девушкам достаются лучшие мужчины, и наоборот. Максон — верх совершенства. Если я проиграю, это будет означать, что я оказалась недостаточно хороша. Моим родным не придет в голову, что его выбор может объясняться чувствами, в чем лично я совершенно уверена. Они подойдут к вопросу с точки зрения разума. Мое воспитание, мои таланты — меня растили как заслуживающую всего самого лучшего, так что если в их глазах я окажусь не заслуживающей его, то кому я буду нужна такая, когда уеду?

Миллион раз я задавалась вопросом, как изменится моя жизнь, если я выиграю или проиграю, но никогда не задумывалась о том, что это будет значить для остальных девушек. А ведь после того нашего разговора с Селестой должна была бы.

Крисс накрыла руку Элизы ладонью:

— Почти все из тех, кто уехал домой, уже обручены с чудесными мужчинами. Одно участие в Отборе делает тебя желанным призом. А ведь ты вошла в четверку лучших. Поверь мне, Элиза, женихи выстроятся к тебе в очередь.