Он попал в точку. Я уже гадала, была ли она красивее меня, умнее меня и насколько кокетливо звучало в ее устах имя Максона, произнесенное с французским акцентом.

— Америка, — сказал он, обхватив мое лицо ладонями, — если бы я питал к ней какие-то чувства, то рассказал бы тебе об этом. Ты ведь рассказала мне о своем прошлом.

У меня засосало под ложечкой. Я не была до конца честна с Максоном. Но сейчас, когда его глаза пытливо заглядывали в мои, не думать об этом было так просто. Когда он так смотрел на меня, я готова была забыть обо всем на свете. Я так и сделала.

Я прижалась к груди Максона и обвила его руками. Нигде на свете мне не хотелось находиться больше, чем в его объятиях.

Селеста стала душой созданного нами сестринства. Именно ей принадлежала идея притащить в Женский зал всех наших служанок и кучу больших зеркал и попытаться самим изменить наш внешний вид. Практической пользы в этом никакой не было, поскольку мы едва ли могли тягаться с дворцовыми профессионалами, которые уже успели поработать над нашим обликом, но мы все равно получили массу удовольствия.

Крисс приложила кончики моих волос ко лбу:

— А ты никогда не думала обрезать челку?

— Пару раз, — призналась я, сдувая бахрому волос, норовящую попасть в глаза. — Но мою сестру челка в конце концов всегда начинает бесить, так что я так и не решилась.

— Думаю, тебе бы пошло, — развеселилась Крисс. — Я как-то подстригала челку моей кузине. Если хочешь, могу и тебе сделать.

— Конечно-конечно, — подала голос Селеста. — Подпусти ее с ножницами к своему лицу, Америка. Отличная идея.

Мы все так и покатились со смеху. До меня даже донесся негромкий смешок из дальнего конца зала. Я обернулась и увидела, что королева, плотно сжав губы, пытается читать лежащее перед ней досье. Я боялась, что наша затея покажется ей неподобающей, но, по правде говоря, пожалуй, никогда еще не видела ее такой веселой.

— Обязательно нужно сфотографироваться! — сказала Элиза.

— У кого-нибудь есть камера? — спросила Селеста. — Я в этом деле профи!

— У Максона есть! — воскликнула Крисс. — Подойди-ка сюда на минуточку, — подозвала она служанку, помахав ей рукой.

— Так, погодите. — Я взяла лист бумаги. — «Ваше высочайшее высочество, ваши смиренные поклонницы из Элиты нижайше просят вас одолжить им на время самую скромную из принадлежащих вам камер для…»

Крисс захихикала, а Селеста покачала головой.

— О! Вот и случай поупражняться в женской дипломатии, — заметила Элиза.

— Такая что, существует? — удивилась Крисс.

— Да какая разница? — тряхнула волосами Селеста.

Минут двадцать спустя Максон постучал в дверь и, слегка приоткрыв ее, просунул нос в щелку.

— Можно войти?

— Нет! — отрезала подбежавшая Крисс. — Нам нужна только камера.

И, выхватив фотоаппарат у него из рук, она захлопнула дверь перед носом Максона.

Селеста с хохотом повалилась на пол.

— Чем вы таким там заняты? — поинтересовался он из-за двери.

Но мы все загибались от смеха и потому никак не могли ответить.

Мы принялись кривляться, принимая самые разнообразные позы и рассылая воздушные поцелуи. Селеста учила нас, как правильно «работать со светом».

Крисс с Элизой распростерлись на диване, а Селеста, забравшись на спинку, стала снимать их сверху. Я оглянулась на королеву и увидела, что та довольно улыбается. Мне показалось несправедливым, что она не участвует в общем веселье. Я взяла щетку и поспешила к ней.

— Леди Америка! — приветствовала она меня.

— Можно я вас причешу?

На ее лице, сменяя друг друга, отразились сразу несколько эмоций, но она лишь кивнула и негромко произнесла:

— Конечно.

Я подошла поближе и, взяв прядь ее роскошных волос, принялась водить по ним щеткой, время от времени поглядывая на остальных девушек.

— Радостно видеть, что вы ладите друг с другом, — заметила она.

— Мне тоже. Они мне нравятся. — Я немного помолчала. — Простите меня за то, что случилось на Осуждении. Я знаю, не должна была так поступать. Просто…

— Знаю, милая. Ты все уже объяснила раньше. Это нелегкая задача. К тому же, как нарочно, преступник тебе достался хилый и немощный.

Только сейчас я осознала, насколько далека королева от происходящего. А может, она просто сознательно предпочитала не знать о муже ничего плохого.

Точно прочитав мои мысли, она произнесла:

— Мне известно, что ты считаешь Кларксона жестоким, но он неплохой человек. Ты и представить себе не можешь, какая ответственность лежит на нем и какой это колоссальный стресс. Каждый из нас справляется с этим по-своему. У него порой случаются вспышки гнева, мне требуется частый отдых, Максон предпочитает сводить все к шутке.

— Да, он такой, — засмеялась я.

— Вопрос в том, как с этим будешь справляться ты? — Она повернула ко мне голову. — Мне кажется, горячность — одна из лучших твоих черт. Если ты научишься держать ее в узде, из тебя выйдет отличная принцесса.

— Простите, что разочаровала вас.

— Нет-нет, дорогая, — сказала королева, поворачивая голову прямо. — Я вижу в тебе огромный потенциал. В твоем возрасте я работала на фабрике. Я была грязная и голодная, а иногда меня охватывал гнев. Но принц Иллеа был моей неугасающей страстью, так что, когда мне выпал шанс заполучить его, я научилась контролировать свои чувства. Отсюда многое можно сделать, но не всегда именно тем способом, которым тебе хотелось бы. Ты должна научиться смиряться, понимаешь?

— Да, мама, — пошутила я. Она с каменным лицом посмотрела на меня. — Я хотела сказать, мадам. Мадам.

В ее глазах что-то блеснуло, и она несколько раз моргнула, снова глядя прямо пред собой.

— Если все закончится так, как я подозреваю, ты сможешь называть меня мамой на законных основаниях.

Теперь настал мой черед смаргивать слезы. Не то чтобы я собиралась позволить кому-то занять место моей матери, но мысль о том, что меня со всеми моими недостатками принимает мать человека, за которого я могу выйти замуж, тронула до глубины души.

Селеста оглянулась на нас и, увидев, чем я занята, подбежала к нам:

— Как это мило! Улыбочку!

Я нагнулась и обняла королеву Эмберли, а она сжала мои запястья. После этого мы все столпились вокруг нее и наперебой принялись уговаривать сфотографироваться с нами. В конце концов нам все-таки удалось заставить ее состроить забавную рожицу на камеру. Служанки сфотографировали нас, чтобы мы все присутствовали на снимке, и к концу дня я могла с чистой совестью сказать, что это был самый лучший день из всех, проведенных мной во дворце. Впрочем, я подозревала, что таковым он будет оставаться недолго. На носу было Рождество.