– Пива, госпожа? – спросил у Красты официант. – Светлого или темного? Или вина?

– Пива, – решила маркиза. – Светлого пива и томленой форели на шафрановом рисе.

– А мне копченых колбасок с капустой в уксусе, – объявил Вальню. – Здоровая крестьянская пища. – В самом виконте не было ничего крестьянского, как, впрочем, и здорового. Официант с поклоном удалился. – Не стоит излишне торопиться с трапезой, милейший, – бросил виконт ему вслед. – Мы с маркизой займем друг друга разговорами о высоком… дворянстве.

Официант поклонился снова и ушел.

Краста тихонько захлопала в ладоши.

– Прекрасно сказано! – воскликнула она. – Вы поистине дворянин благородной крови.

– Я делаю что в моих силах, – отозвался Вальню. – Сверх того едва ли можно что-то совершить – как мне, так и любому другому.

– Слишком многие из высшего дворянства даже не пытаются соответствовать нашим высоким меркам, – объявила Краста. – А простолюдины в наши дни стали так жадны, так грубы и вульгарны, что приходится давать им уроки благородных манер. – Она рассказала, как обошлась с продавщицей в модной лавке.

Вальню оскалил ровные, очень белые зубы в восторженной усмешке, отчего стал еще более похож на оживший череп, если бы не восхищенный блеск ясных синих глаз.

– Превосходно! – заметил он. – Превосходно! Едва ли можно было обойтись с девчонкой лучше – разве что проткнуть насквозь, но в этом случае она едва ли усвоила бы урок надолго.

– Пожалуй, вы правы, – с сожалением ответила Краста, – хотя на подобное быдло иным способом трудно повлиять.

Вальню поцокал языком и покачал головой.

– Пойдут сплетни, моя дорогая. Пойдут сплетни. А сейчас, – он приложился к кружке с пивом, – поговорим?

И они говорили: о том, кто с кем спит, кто с кем враждует (темы, порою связанные вполне интимно), чье семейство обошло соперников старшинством и кого поймали на попытках представить свой род более древним, нежели на самом деле. Краста жила сплетнями. Наклонившись над тесным столиком, она слушала Вальню с таким интересом и вниманием, что едва заметила, как официант принес заказанный обед.

Вальню тоже не сразу приступил к своим колбаскам и кислой капусте.

– Еще я слышал, – промолвил он с грустью, – что герцог Кесту позавчера потерял в Альгарве единственного сына и наследника. Когда мне вспоминается, сколько благородных фамилий пресекла Шестилетняя война, когда я думаю, что война нынешняя готова повторить достижения прошлой… сударыня, я опасаюсь за будущность нашего племени.

– Дворянство будет всегда, – отозвалась Краста с машинальной уверенностью, словно говоря: «Утром всегда будет рассвет».

Но судьба мужской линии ее семейства зависела от брата. А Скарню сражался в Альгарве. И наследника у него не было. Думать об этом Красте не хотелось, и, чтобы не думать, она сделала большой глоток пива и принялась за дымящуюся на рисовой подушке форель.

– Надеюсь, с вами и вашими близкими ничего дурного не случится, сударыня, – негромко промолвил Вальню.

Краста предпочла бы, чтобы виконт промолчал, но если уж ему потребовалось открыть рот, Вальню подобрал слова менее пугающие и более добрые, нежели все, что могла бы придумать по такому случаю сама маркиза.

Виконт приступил к своим колбаскам с пахучей капустой – вот уж действительно крестьянская пища! – исчезавшим с поразительной быстротою. Истощенным своим видом он явно был обязан не отсутствию аппетита.

С остальными аппетитами у него тоже явно было все в порядке. Склонившись над тарелкой, Краста вздрогнула – от неожиданности, но, учитывая, что ей приходилось слышать о Вальню, не от удивления, – когда его ладонь опустилась под столом на бедро маркизы, существенно выше колена. Краста смахнула ее, точно мерзкое насекомое.

– Виконт, как вы сами подметили, пойдут сплетни.

Ответная его улыбка была безжалостной, веселой и ясной.

– Конечно, пойдут, моя дорогая. Без сплетен не обходится. – Рука вернулась. – Так не дать ли им хоть малейшее основание?

Краста поразмыслила, позволив его руке задержаться и даже скользнуть тем временем повыше. Вальню был родовит и на свой костлявый манер привлекателен. Верности от него ожидать не приходилось, но и клясться в ней попусту виконт не станет. Однако в конце концов Краста покачала головой и вновь сбросила его руку со своего бедра.

– Не сегодня. Я обошла еще не все лавки, что собиралась.

– Оставлен ради каких-то лавок! Лавок! – Вальню прижал ладони к груди, будто пробитый лучом боевого жезла, и тут же от мелодрамы перешел к прагматике: – Ну лучше так, чем ради другого мужчины.

Краста рассмеялась и едва не передумала. Но в кошельке у нее еще оставалось золото, а на бульваре Всадников слишком много лавок, куда она еще не заглянула. Маркиза расплатилась за обед и покинула «Бронзовую тетерку». Вальню отправил ей вслед воздушный поцелуй.

В мрачном отчаянии взирал Скарню на линию укреплений впереди. Увидав их, капитан уже не удивлялся, почему его командиры заколебались, прежде чем бросить армию на приступ. Альгарвейцы не жалели на свои крепости ни денег, ни изобретательности. Тот, кто попытается прорваться мимо них и сквозь них, заплатит дорого.

– Пойдемте, капитан, – тормошил его сержант Рауну. – Как ни крути, а вонючие рыжики просверлят дырку в любом, кто слишком долго приглядывается.

– Как ни крути, а ты прав, – заметил Скарню, заползая обратно на ячменное поле, где колосья скрывали его от недобрых взглядов – а с востока, куда глядел капитан, иных взглядов ожидать не приходилось. Иного укрытия на восток от того места, где лежал сейчас Скарню, тоже не было. Что бы ни случилось, от внезапной атаки оборонительные укрепления Альгарве были защищены надежно.

– В прошлую войну мы бы забросали крепости ядрами, а потом прямо на них и поперли, – заметил Рауну. – Может, с той поры наши чему-то научились?

– Если бы мы с той поры научились чему-то, то не стали бы воевать, – ответил Скарню.

Сержант-ветеран сморгнул от неожиданности, потом неторопливо кивнул.

Где-то на севере валмиерские ядрометы принялись засыпать очередную крепость летучей погибелью. Разрывы походили на дальний гром. Скарню стало любопытно, какой урон они причинят врагу. Меньший, чем хотелось бы, – в этом капитан мог быть уверен. Альгарвейцы камнем, песком, известью, бронзой и сталью возвели смертоносный барьер, тянувшийся на много миль к северу и югу и в глубину имевший более мили. Долго ли солдаты смогут биться головами об эту преграду, как предсказывал Рауну, в поисках слабого места, которого может и вовсе не оказаться? Вечно?

Едва ли. И все же Скарню вздохнул.

– Они построили эти крепости, – заметил он, – как вызов нам: проверяя, сможем ли мы их преодолеть, сможем ли положить достаточно солдат, чтобы прорвать заслон. Они думают, что у нас кишка тонка.