— Рит, я тут подумал и решил — я тебя бросаю.

Больше я ни на кого постороннего не смотрела, в ужасе глядя на Алекса Стужева. На знаменитого Князя, причем знаменитого как раз количеством разбитых сердец брошенных им девушек. Стоявшего передо мной с растрепанной прической, голым, покрытым кровоподтеками торсом и спокойным взглядом уверенных ледяных глаз.

— Серьезно, Маргош, — он вдруг даже улыбнулся, — в конце концов, я от тебя что хотел, получил, брак наш законен только в твоей реальности, а я тут подумал и решил не возвращаться, останусь в семье, пройду обряд, стану бессмертным.

— Саш… — Мой голос прозвучал совсем жалко.

— Да ладно, ты же девочка взрослая, сама все понимаешь. — Его голос казался смертельно уставшим. — Все, Рита, будь счастлива, ну или чего там положено желать в подобных случаях, когда жену бросают? Пока, детка. Не провожай, я дорогу знаю.

И он развернулся, прошел мимо расступившихся Ёжек и вышел!

Через мгновение грохотнуло, ударила ярко-зеленая вспышка магической молнии, осветив неестественным светом вытянутые лица женщин.

А я… я…

— Стужев! — Я вскочила и бросилась на улицу.

Меня не пытались удержать, мне никто не помешал выскочить и замереть, оглядывая опустевшее болото! Со всей моей сказочной живностью, с Гадом Змеевичем, обнаружившимся на подлете к избушке, и даже с Курочкой Рябой, которая подошла и погладила меня крылом по ноге. Оно вообще было пустым! Потому что там не было Стужева! Его не было… вообще. Он… он…

Небо разразилось громом. Начался дождь… Струи воды устремились к земле… А я не могла даже плакать.

— В избушку иди, — тихо сказала старшая Яга.

Я не послушалась, она взяла меня за плечи и увела.

Я опомнилась, только когда шаль на плечи легла, да в мои ладони кто-то втиснул кружку с чаем.

Остальные сели кто куда и все на меня смотрели.

— Вот если решишь, что он тебя бросил, — стукну, — внезапно заявила книжка.

Я молчала.

— С темными разбираться пошел, — задумчиво вставила старшая Яга.

Больше молчать не могла, посмотрела на нее и прямо спросила:

— А меня почему здесь оставил?!

Руслана Всеволодовна глаза отвела, видимо, отвечать не хотела. Но это ничего, у нас тут ехидный фолиант имеется, он и просветил:

— А тебе теперь нет с Терры ходу, покудова первый экзамен не сдашь!

— Что? — переспросила я.

— Выход с Терры я тебе заблокировала! — старшая Яга решительно поднялась. — Коли приключений жаждешь, так на их поиски с мужем ходи. Уж как ни плох внук Кощеев, а коли ради тебя жизни не пожалел, так и в дальнейшем уберечь сумеет. А до той поры, покудова себя защитить не в силах, сиди в избе!

Ух и злющей вдруг Руслана стала. Глазищи огнем горят, волосы словно светятся, лицо суровое. В общем, спорить я не решилась, только выдала едва слышно:

— Спасибо…

Но старшая Яга на мировую идти отказывалась:

— Не ради него, ради тебя старались. И вот только одно меня, Рита, радует, — она вдруг тяжело вздохнула, да и добавила: — Любит он тебя. Больше жизни любит, а значит, и приглядит, и от темных убережет. Все, сестры, на выход.

Вспышка!

Вспышка!

Вспышка!

Вспышка!

Вспышка!

И осталась я единственная Яга в избушке, если не считать книги. Скрипнув зубами, хмуро спросила, ни к кому не обращаясь:

— Одного понять не могу — зачем этот спектакль с разводом?

Ответила книга:

— Ой, а ты б его иначе отпустила? А так шок, ступор, тормоз. — Фолиант хихикнул.

Молча сделала глоток чая. В голове только один вопрос: «Он меня действительно считает настолько блондинкой?!»

— Не печалься, милая, — утешила меня зловредная книга. — Он как вернется прощения просить, тут и отольются кошке мышкины слезы.

И я с заметным уважением покосилась на фолиант. Да, действительно прекрасное учебное пособие, просто незаменимое. И обида вся исчезла, и непонимание, только злость на поганый характер Стужева осталась.

— А в том, что вернется, не сомневайся даже, — продолжало мое говорящее пособие по повышенной вредности. — Уж коли ради тебя…

Открылась дверь, заглянул Генри и тихо сообщил:

— Леди Маргарита, хозяин просил передать, что с Ольгой Викторовной связался, ужин отменил. К родителям вашим двух боевых фей приставил, на всякий случай. К Ромочке призрака в дополнение к фее. Все-все, страдайте, не мешаю.

И вышел.

Я лично дара речи лишилась на мгновение. Это я, а вот на улице под навесом были все мои звери.

— Ты сейчас что сказал? — недобро так поинтересовался монструозный коняка.

— Ой, что-то я давно косточек не грыз, — не менее «добро» протянул Серый Волк.

— Страдать ей, значица, — промурлыкал Кот Ученый.

— А давайте я его клюну! — заявила боевая Курочка Ряба.

— Зачем? — недоумевал монструозный конь. — Копыто промеж глаз — вот лучший в мире способ доказать, что кто-то сильно не прав.

— Очень сильно не прав, — добавил обычно добрый Колобок.

В двери вежливо постучали, затем, не дожидаясь разрешения, Генри торопливо вошел, плотно прикрыл дверь и вежливо поинтересовался:

— Чаю, дамы?

— Спасибо, не пьем-с, — ехидно ответила книга.

Скелет бросил на нее взгляд, полный вандального обещания по отрыву страниц, и с тоской посмотрел на меня.

— Генри, а вы мне что, в качестве собственности после раздела имущества достались, а?

Если б скелет мог, он бы побледнел, а так просто кости сероватый оттенок приняли.

— Леди Маргарита, — заискивающе начал он, — я могу в шалашике поселиться, мне дождь — не помеха и…

— Я буду чай, — с улыбкой сообщила я.

— И я, — добавила книга.

Скелет мгновенно бросился выполнять пожелания, и через несколько минут в заварничке заваривался настоящий английский чай.

Вот только чаю мне не хотелось совершенно, и я осторожно соскользнула на пол, беззвучно вышла из избушки под навес, к своим затихшим животным. Постояла пару минут и медленно сползла по стеночке на пол.

— Да кому он нужен-то, — захлопотала Лиса Патрикеевна, схватив меня за руку, потянув на себя и таким образом пытаясь поднять.

— Мне, — тихо ответила я, и Лисичка отпустила.

— Нужен, так нужен. — Встрепанный Гусь подошел, к ноге прижался. — Что я, Кощеев не воровал, что ли!

— Не воровал, — заметил Кот Ученый.