Сирию». Знакомый почерк. Правда, не факт, что мнение интернациональных халдеев на что-то повлияло. Американские власти и сами не хотели отдавать Бута. Разве что из-за кляуз «правозащитников» ужесточили ему режим.

Легко догадаться, что разочарование самого Бута было не менее глубоким. Тем более он вел эту борьбу, находясь в условиях, близких к боевым. Если для адвокатов и дипломатов юридические пертурбации — досадный, но в общем-то нормальный деловой фон их обычной жизни, то Бут вел борьбу на два фронта: с американской юстицией и с тюремной администрацией. Похоже, невидимые демиурги где-то в высших эшелонах американской власти решили ограничить возможности для борьбы российского бизнесмена, создав ему дискомфорт «дома» — в камере. Перевод Бута из манхэттенского центра в Бруклин, которого смогли в свое время добиться адвокаты, позволял надеяться, что россиянин будет отбывать срок в одной из федеральных тюрем недалеко от Нью-Йорка с обычными условиями содержания. Это было важно не только с точки зрения комфорта (Бут неприхотлив, но все же), но и для успешной подготовки к процессу обжалования приговора. Возможно, для того чтобы затруднить Буту защиту и избежать отмены вердикта, власти накануне апелляции приняли решение о переводе его в тюрьму особо строгого режима ADX Florence, находящуюся в предгорьях Скалистых гор в штате Колорадо. До нее добираться из Нью-Йорка неделю, сетовали адвокаты. Само собой, участие Бута в процессе было бы тоже затруднено. По мнению Аллы Бут, это решение — месть за то, что судья Шира Шейндлин отказалась удовлетворить требования прокуратуры и дать Буту пожизненный срок.

Оказавшись в Колорадо, Бут, не будучи де-факто террористом, о чем неоднократно говорила судья Шейндлин, прочувствовал бы все «прелести» содержания такого рода преступников. Построенная в 1994 году, тюрьма ADX Florence специально рассчитана на эту категорию осужденных. И в целом на тех, кто признан врагом государства Соединенные Штаты. Так, там содержатся знаменитый Унабомбер — Тед Качинский, Закариас Муссауи — один из организаторов терактов 11 сентября 2001 года, глава мафиозной семьи Луккезе Энтони Кассо, спецагент ФБР Роберт Хансен, осужденный на пожизненный срок за шпионаж в пользу России. Условия содержания соответствуют масштабу преступников. Одиночные камеры площадью семь квадратных метров, в которых заключенный находится 23 часа в сутки. Полная изоляция от других осужденных. Стол, стул и кровать в камере из цемента. Черно-белый телевизор, книги и прогулки в крытом дворике. О том, как относится к заключенным этой тюрьмы местный персонал, можно только догадываться… Возможно, «убивают» постояльцев через день. Проверить это невозможно. Садисты — не редкость в учреждениях пенитенциарной системы любой страны, тем более США. Попади туда Виктор Бут, его жизнь превратилась бы в ад.

Но Буту удалось избежать этой участи. В ходатайстве, направленном адвокатом Шире Шейндлин, содержалась просьба приостановить отправку россиянина в Колорадо хотя бы на период рассмотрения апелляции. И судья вошла в положение. В результате договоренности, достигнутой между судом, прокуратурой и защитой, мрачная тюрьма для топовых террористов была заменена на более сносное учреждение строгого режима USP Marion в штате Иллинойс. Ее построили, чтобы заменить закрытую в 1963 году тюрьму Алькатрас. Бут не стал оспаривать это решение, посчитав его приемлемым. Лучшее — враг хорошего. Хотя, как выяснилось позже, и в USP Marion есть спецблок с особо строгими условиями, куда также помещают террористов. В нем постоянно содержится несколько десятков человек. Ограничения касаются в основном коммуникаций с внешним миром, родственниками. Меньше времени на телефонные разговоры, строже контроль за свиданиями, перепиской. В этом блоке Бут со временем и оказался. «Это тюрьма в тюрьме. В нашей „желтой субмарине“ сидят 40–45 человек», — рассказывал Бут вскоре после переезда в Иллинойс. Зеки спецблока полностью изолированы от остальных. Из бытовых проблем самая заметная — медицина. В ответ на просьбы Бута о лечении у стоматолога предложили удалить чуть ли не половину зубов. Сложности же с зубами во многом от непривычного, чисто американского питания. К тому же Бут стал вегетарианцем еще задолго до заключения. Его мать назвала это «самопрограммированием». И в тюрьме Бут питается только растительной пищей, не употребляет жареное. В один из периодов он разнообразил скудное казенное овощное меню дикорастущими травами с тюремного двора: одуванчик, цикорий, дикий лук.

«В американском менталитете бутерброды — еда, — рассказывает Бут. — Мы все-таки привыкли по-другому. К супам, например. А у них этого нет, главное — дать пакет чипсов и бутерброд, гамбургер какой-то. И они довольны. А потом понимаешь, все проблемы от этого».

В спецблоке две трети сидельцев — исламские террористы, включая принявших веру пророка Мухаммеда коренных американцев. Есть и уголовные преступники, бандиты. Бут общается в основном с белыми политзаключенными, с «патриотами», которые ненавидят сегодняшнюю власть в Америке. Арестанты часто кучкуются по национальному признаку. Интернациональный состав удобен тем, что в такой среде можно практиковаться в языках. А Виктор в заключении стал настоящим полиглотом.

«Изъясняюсь по-английски, естественно, — говорит он. — За эти годы много читал, американский акцент стал хорошо понимать. Французский очень люблю, хотя мало практики. Но зато в тюрьме много книг французских. Португальский удалось выучить в тюрьме до приличного уровня, много читал, общался. Турецкий учил, но знаю так себе. Состояние собаки — все понимаю, но сказать ничего не могу. Если позаниматься, месяца за полтора-два будет хороший разговорный, потому что много лексики знаю. С Индией такая же ситуация. Ну урду там само собой. Испанский, тут с португальского легко конвертировать — много испаноговорящих, мексиканцев, испанских телеканалов, книжки. Хотелось бы и японский выучить, и арабский добить. Учу арабский уже 3–4 года, тяжелый язык. Проблема в том, что здешние арабы никаких нормальных книг не читают, только религиозные. А меня это не интересует. Ну, прочитал раз Коран, а что дальше? Светских книг у арабов нет. Единственное, газеты были. Вот газетами наблатыкался, понимаю. Если сам не демонстрируешь религиозный интерес, им становится неинтересно, потому что ты не хочешь приобщаться к их пространству религиозному. Хорошо бы освоить наш татарский, чтобы понимать в России, как чего. А зная татарский, узбекский подвяжется. Потом турецкий с азербайджанским. Они же цепляют многие языки друг друга. Вот по такому пути идти».

Вообще, когда у тебя впереди четверть века в неволе (дай Бог, чтобы меньше!), понимаешь, насколько важны конкретные условия, в которых находишься. Быт, досуг, возможность общения — именно эти категории становятся содержанием жизни. В зависимости от типа тюрьмы, в которой сидел и сидит Бут, он имел те или иные возможности занять время, скрасить свои дни. Так, еще в Бруклинской тюрьме находил отдушину в прослушивании советских песен. Да-да, в той тюрьме,