Чарли почувствовала, как кровь быстрее побежала по сосудам и застучала в висках.

Пока он говорил с ними, стоя по другую сторону двери, все было в порядке. Они в безопасности.

Но внезапно в скважине повернулся ключ.

Она услышала смех мужчины, дверь открылась, и он появился на пороге, улыбаясь и глядя на них сверху вниз, как настоящий великан.

Он осмотрел их обеих, и в глазах у него появился жестокий блеск. От его следующих слов у Чарли кровь застыла в жилах.

– Настало время снять одежду, детки.

Ким оттолкнула в сторону третью стопку документов. Все это были бесполезные листья, облетевшие с давно засохшего дерева, которые не открыли ей ничего нового.

Она изучила предлагавшуюся стратегию и расписание действий, а потом – планы расследования и его основные цели. Все это было важно, но составляло лишь небольшую часть любых поисков.

А вот ни про конкретные действия, ни про то, что было реально сделано следственной группой, в документах ничего не было. Ни данных о направлении поисков, ни детальных расшифровок допросов, ни журналов операций, ни логической связи между всеми этими вещами.

Было уже около двенадцати. За последний час ни она, ни ее сотрудники не обменялись ни единым словом. Все файлы, за исключением одного, были раскрыты и внимательно изучены. Нераскрытым оставался только файл по делу Дивэйна Райта.

Стоун оттолкнула кресло от стола, и три изможденных лица повернулись в ее сторону.

– О’кей. Брайант и Стейси отдыхают пару часов. Будем делать это по очереди.

Стейси кивнула и свернулась клубочком в большом мягком кресле, которое стояло в углу. Брайант подвинул к себе освободившийся стул и положил на него ноги. Он сложил руки на груди, и его голова склонилась набок. Часом раньше Элисон убедили вернуться в свой номер в гостинице.

Доусон с завистью посмотрел на отдыхающих, а потом кивнул в сторону двери.

– Командир, мне надо вдохнуть…

– Кев, мы не на уроке, и тебе ни к чему спрашивать разрешения.

Ким выпрямилась во весь рост и потянулась. Что-то в ее плечевых мышцах хрустнуло, и наступило приятное расслабление.

Если б дорога не была такой скользкой, она бы прыгнула в седло «Ниндзя» и прокатилась бы, чтобы прочистить мозги.

Такие ночные бдения в расследованиях, похожих на это, всегда были ее злейшими врагами. Обычно Ким имела дело с мертвецами, которым ничто не угрожало. Для них опасность уже миновала. А вот Чарли и Эми – Ким знала это твердо – были все еще живы. И от нее зависело, как долго они будут жить дальше.

После сегодняшнего текстового сообщения Ким могла только догадываться, какие приглушенные разговоры велись в спальнях на втором этаже.

Дверь стала потихоньку приоткрываться. Стоун ждала, что вот сейчас в нее войдет Доусон, но вместо него в щель просунулась голова Хелен.

– Хотела сказать вам, что я уезжаю.

Черт, Ким совсем о ней забыла.

– Хелен, вы совсем не должны…

Ее слова прервал негромкий, но четкий стук во входную дверь.

Стоун нахмурилась, а Хелен отступила в холл. Инспектор прошла за ней. Лукас стоял возле двери, ожидая распоряжений Ким.

Она кивнула и подошла ближе. Хелен отставала от нее на один шаг.

Когда дверь открылась, Стоун опустила глаза вниз, и ее взгляд остановился на полной женщине, одетой в длинное пальто, которое визуально уменьшало ее рост. Ее шея была замотана толстым шерстяным шарфом. Круглое морщинистое лицо выглядывало из-под теплой вязаной красной шляпы.

Эта женщина, должно быть, ошиблась дверью.

– Вы офицер полиции? – поинтересовалась женщина с подозрительным видом. А может быть, вид у нее был нормальным…

Ким едва заметно кивнула. Женщина протянула руку, как будто на улице не стояла полночь.

Ким не обратила на это внимания и сложила руки на груди.

– Меня зовут Элоиза Хантер. – Женщина убрала руку. – У меня есть для вас информация.

– Какая? – отрывисто спросила Стоун.

О расследовании не знала ни одна живая душа. Людей за пределами дома, которые о нем знали, Ким могла пересчитать по пальцам одной руки. И еще один палец остался бы свободным.

– Де… девочки… Похище…

– Послушайте, – Ким сделала шаг вперед. – Я не знаю, откуда у вас такая информация и кто, черт побери, вы сами…

– Я ее знаю, – раздался голос Хелен у Ким за спиной.

Ким посмотрела на офицера-психолога. На ее лице было написано отвращение, как будто она съела что-то несъедобное, но воспитание не позволяет ей выплюнуть съеденное.

– Вот уже месяц в Сивик-холле идет ее шоу. Она – медиум.

– Вы что, издеваетесь надо мной?

– В прошлом году она тоже приходила, – покачала головой Хелен. – Тогда ей удалось проникнуть в дом. Довела родителей до белого каления, рассказывая им всякую ерунду о…

– Вы должны меня выслушать, – сказала женщина, переводя взгляд с Ким на Хелен и обратно. – Я многое знаю. Девочки… девочки… Они живы, но находятся под землей. Они испуганы, и им холодно…

– Боже правый! – воскликнула Ким, качая головой. – Лучше расскажите же мне что-то, чего я еще не знаю. – Она ежеминутно испытывала на себе страх за этих детей.

– Есть секреты, есть ложь, есть мошенничество и есть номер двести семьдесят восемь. Запомните этот номер – двести семьдесят восемь. И он еще не закончил, – произнесла женщина в ажитации.

– Не закончил? – нахмурилась Ким.

– С прошлым. У него есть планы… они полны горечи и… злобы.

– Послушайте, Элоиза, – сказала Стоун, мягко поворачивая женщину в сторону дороги, – вам уже давно пора в постель.

Элоиза повернула голову, когда Хелен незаметно подтолкнула ее вперед. Она попыталась встретиться взглядом с Ким.

– Пожалуйста… вы должны выслушать…

– Ошибаетесь, я ничего вам не должна, – сказала инспектор и повернулась к ней спиной. Не хватало ей только всяких чудаков и психов.

– Он знает, Ким… Он знает, что ты не могла его спасти.

Стоун резко обернулась и возвратилась к женщине.

– Что вы сказали? Кто и что знает?

– Он знает, что ты пыталась, – Элоиза быстро заморгала глазами, – и он так тебя любил…

– Хелен, уберите ее с глаз моих, – взвизгнула Ким.

– Присмотритесь внимательнее, инспектор. Кто-то…

– Заканчивайте, Элоиза, вам действительно пора в постель. – Голос Хелен звучал успокаивающе, она взяла женщину за руку.

Ким уже отвернулась от нее, но все равно слышала у себя за спиной голос, который нес что-то про райские врата, но желания выслушивать эту женщину у нее больше не было.