Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но Олег находился на таком расстоянии, что привязанная коза не могла его достать.
И все же напрасно понадеялся он на веревку! Разъяренная коза рванулась с такой силой, что веревка порвалась.
Олега словно ветром подхватило. Бежал с левады к садам, не чуя под собою ног.
Но и коза не отставала. Вот-вот догонит.
Удирая, Олег с перепугу совсем забыл про терновые и акациевые веточки, разбросанные им на дороге. Сгоряча налетел на них и от боли даже упал, покатился по земле.
— Ой, ой, ой!.. — взвизгнул, подогнув колени к самому подбородку.
А козе что за дело. Догнала и давай пинать рогами — в спину, под бока, куда только попадет.
Тогда он взвыл так, что хлопцы из-за огородов, где учились ездить на мопеде, услышали его и прибежали защитить.
…Олег сидел насупленный на обочине дороги, вытаскивал из ступней колючки. Лицо заплаканное, в грязных потеках, волосы взъерошены, штаны и рубашка в пыли.
Ребятам стало жаль его, и они уселись рядом.
— Как это ты умудрился столько их позагонять? На акацию взбирался от козы, что ли? — спросил Виктор.
— И чего это она на тебя сама бросилась? Никогда еще такого не было. Смирная, послушная… — удивлялся Сашко.
— Давай я помогу вытаскивать, тогда и ты поучишься ездить, — предложил Микола.
Олег насупился еще больше, молчал.
Но вот хлопцы заметили на дороге присыпанные пылью ветки с колючками и сразу обо всем догадались.
Миколу так и подмывало допечь Олега острым словцом, как тот допек его возле верб, но сдержался. После всех своих тревог и переживаний он понял, что все-таки лучше быть великодушным, чем злопамятным и мстительным.
Мальчики молча переглянулись, встали и так же молча ушли.
Олег поглядел исподлобья им вслед, закусил обиженно губу и снова принялся выковыривать колючки.
Глава девятая. Камешек
Продавщица сельмага налила Миколе в бидончик кружкой-меркой три литра молока, сняла фартук и вышла вслед за хлопцем наружу. Увидев, что он собирается сесть с бидоном на велосипед, спросила:
— Не разольешь?
— Нет, всегда так вожу. Я даже совсем без рук умею ездить.
Выкатил на дорогу, миновал Дом культуры, колхозную контору, свернул в переулок и впереди увидел маму. Нажал на педали, чтобы догнать, но вдруг почувствовал, что штанина попала в передачу. Дернул ногой раз, другой — не отпускает.
Когда велосипед замедлил ход, Микола снял свободную ногу с педали и запрыгал по дороге, как спутанный. И тут произошло непредвиденное: он споткнулся и вместе с велосипедом и бидоном рухнул на землю. Молоко разлилось, потекло под него, а он силился и никак не мог подняться — не выпускала штанину окаянная передача.
Наконец поднялся, настороженно посмотрел — не заметила ли мама. Нет, шла спокойно дальше. Оттащил велосипед в сторону, прокрутил передачу, освободил штанину. Она была иссечена зубцами, будто ее собаки грызли.
Знал, попадет от мамы — и за молоко, и за испачканную рубашку, и за порванные новые штаны. Когда собирался в сельмаг, мама сказала: «Сними, сынок. В новеньком только в школу будешь ходить». Зачем не послушался?
Микола отряхнул брюки, вытер травой грязь на рубашке.
Мама была уже далеко, с кем-то встретилась, стоит, разговаривает. С кем это она?.. Фу, вот не везет: с Валентиной Михайловной!
Закатил велосипед в кусты сирени, росшей вдоль дороги, и сам спрятался. Сидит, ждет, пока учительница и мама разойдутся. А они стоят и стоят!
«Вот уж все до капельки расскажет обо мне, — сокрушался Микола. — Если бы не упал с велосипеда, не испачкался, подъехал бы к ним, помешал разговору…»
А рассказать учительнице есть что! Кроме той встречи у колхозного сада, историй с платком, с кашлем, с осами, сколько еще нового набралось…
Микола выглянул из укрытия. До каких же пор они будут стоять? Никак не наговорятся… Ишь учительница щебечет да улыбается. А мама все головой кивает: мол, продолжайте, продолжайте!..
На улице стало темнеть. Из-за огородов выкатилась луна, как огромная оранжевая тыква. Повеяло прохладой.
Микола уже хотел было выбраться из кустов и прошмыгнуть домой по другой дороге, как вдруг услышал: постукивает Валентина Михайловна высокими каблучками.
Приблизилась к кустам — ему видно было ее из зарослей. Вся в зеленом: свитер зеленый, юбка зеленая, берет на голове тоже зеленый. Видно, из школы возвращается, или в Дом культуры собралась.
Вместо того чтобы шагать чинно, степенно, как и подобает истинной учительнице, она идет, будто какая-нибудь сельская девушка: то листок с куста сорвет, то на небо посмотрит, да еще и песню тихонько напевает — «Червону руту». Видно, рада-радехонька, что нажаловалась матери.
Вдруг она увидела на дороге разлитое молоко, остановилась, посмотрела и пошла дальше.
И такое тут Миколу разобрало зло! Будто кто-то посторонний поднял его руку, приказал взять камешек и швырнуть — не в нее, нет, а просто ей вслед. Камешек пролетел мимо учительницы и упал на дорогу.
Валентина Михайловна остановилась, огляделась вокруг, усмехнулась, подняла камешек и пошла дальше.
Когда она исчезла за поворотом, Микола выкатил из кустов велосипед, прицепил к рулю пустой бидон и помчался домой. Мимо Сашкова двора проехать не смог, свернул, хоть в окнах и было темно.
Нажал на щеколду, дверь открылась, вошел в хату. Сашко был дома.
— Ты чего? — спросил он друга.
— Я вот только что Валентину Михайловну видел. Встретила маму и долго с ней разговаривала, а я за кустами сидел и случайно бросил камешек. Так она его подняла и с ним ушла. Зачем он ей?..
— Ой, Микола, как же это ты?
— И сам не знаю, как оно вышло…
— А если узнает, кто бросал?
— Откуда? Не видела ведь меня!
— Захочет — узнает! Отнесет тот камешек в милицию, там посмотрят на него в микроскоп — и готово. Сразу скажут, кто бросил. Вон когда на торфоразработках лавку обокрали, следователь взял замок, стекла из витрин, и по следам от пальцев нашли воров.
— Она не понесет, — спокойно сказал Микола, а у самого все внутри заныло. — Я же ее не ударил!
— Я тоже думаю, не понесет, — согласился Сашко. — А если уж понесет… то, знаешь, и в милицию могут забрать…
— Пойдем, может, увидим, куда она пошла.
— Пойдем, — согласился Сашко.
Завели велосипед в сени и отправились в центр села. Почти рядом с сельсоветом — Дом культуры, чайная, и участковый милиционер тоже неподалеку живет.
В Доме культуры во всех окнах свет, играет музыка. При входе стоят девчата.
— Вот и пришли хлопцы, а
