* * *

– Гуляй-город! – снова повторил Авось, но теперь с нотками искреннего почтения. Он стоял в толпе зевак и, раскрыв рот, взирал на выставленный на продажу невиданный механизм.

– Метательное орудие, – прошептал в толпе кто-то, – каменьями стену рушит.

Рядом с хитроумной машиной, важно уперев руки в бока, стоял похожий на Карифу человек, видимо, хозяин товара. Но Авось на миг даже забыл о Карифе.

– Скажи, почтеннейший, – восхищенно обратился он к купцу, хозяину товара, – это откуда ж такое диво?

Тот окинул юношу высокомерным взглядом, но потом, сообразив, что лишних разговоров не бывает, и, скорее, для толпы собравшихся, возвестил:

– От греков! Из самого Византия!

– И как же она?.. – начал догадываться Авось, разглядывая огромные обтесанные каменные ядра. – Неужто камнями?

– Видишь там, вдали, бурелом на берегу? – еще более надменно усмехнулся купец, а толпа зевак теперь благоговейно умолкла; зрелище явно удавалось. Авось кивнул: вдали на берегу реки он действительно видел островок бурелома с пригнутыми деревьями; в некоторых из них юноша признал березы, как и в лесах его родины. До островка бурелома было более чем прилично – два, а то и три полета стрелы…

– Это катапульта, – продолжал купец, – метнет туда самый большой камень, стоит мне лишь выбить клин из рычага.

Восхищенный ропот прошел по толпе зевак.

– Хитро, – пробормотал Авось.

А купец, явно довольный произведенным эффектом, веско добавил:

– Для самого славного Рас-Тархана везли!

– Смотри, как бы твое диво унграм не досталось, – громко прошипел человек, закутанный в черный плащ.

Лица его не было видно из-за низко надвинутого капюшона, лишь на искривившиеся губы не падала тень. Надменный купец мгновенно помрачнел: ядовитые слова, видимо, достигли цели.

– А где они, унгры-то? – простодушно поинтересовался Авось.

– Да вон! – указали ему на далекие шатры орды и густые полосы пыли. – Их с каждым днем все больше.

– Вчера ночью огни их костров ушли за горизонт, – поддакнул человек в черном капюшоне.

В толпе согласно закивали. Хозяин катапульты посмотрел на свои пальцы, так же, как у Карифы, усыпанные перстнями, и вдруг тряхнул головой, словно сбрасывая с себя какой-то морок:

– Унгры – забота великого шада и божественного кагана! – Глаза купца хитро заблестели. – А славный Рас-Тархан – их верный меч. Иль ты не согласен?

– Ат-е-е-х, – прошелся выдох по толпе, – еще и принцесса Атех!

Человек в черном капюшоне поспешил скрыться в рыночной толчее, и темное облачко страха, чуть было не заворожившее собравшихся, развеялось.

Вернулись звуки шумных и суетливых торгов.

– Камни Судьбы! – зазывно прокричал соседний торговец. – Из пещер Дербента, из цитадели Нарын-калы!

Авось увидел здоровущие корзины с обтесанными булыжниками размером с кулак взрослого человека. На каждом были выбиты незнакомые Авосю руны. Юноша подивился очередному чуду, а скорее желанию людей платить за камни, каких полно на любой дороге. Но его внимание уже привлек громкий смех. Прямо на подходе к главной торговой площади, уткнувшись головой в пыль, кто-то лежал. Кто-то огромный, как гора. Авосю никогда не доводилось прежде видеть такого большого человека. Поистине, гуляй-город! Юноша тут же понял: гигант был самым настоящим варягом, причем, что удивительно, при оружии и в боевой кольчуге. Также очевидным оказалось второе: огромный варяг мертвецки пьян. Авось вспомнил позапрошлую ночь и сглотнул. Вокруг лежащего столпились мальчишки: так же как и взрослые, они покатывались с хохоту, потому что прямо на варяга-гуляку, подняв заднюю лапу, справлял малую нужду облезлый дворовый пес. Причем одного раза ему оказалось недостаточно, и теперь, к восторгу собравшихся, пес прицеливался прямо на лицо спящего.

– А ну, пошел отсюда! – пожалел викинга Авось. Юноша даже попытался оттащить эту богатырскую спящую красавицу с дороги, но варяг внезапно проснулся, явно не понимая, где находится, и уставился на Авося. Его мутный взор заволокло мечтательной пеленой:

– О, моя Брунгильда! – сладко замурлыкал он, пытаясь заключить юношу в объятья.

– Какая я тебе!.. – отбился Авось, а толпа уже визжала от восторга. И бедный Авось, вдруг покраснев, отошел в сторону.

– У тебя доброе сердце, – проворковала гадалка, внезапно появившись у него за спиной. – Хочешь, расскажу тебе твою судьбу?

– Нет-нет, – замотал головой Авось. – Хватит уже.

Но гадалка уже крепко ухватила его за руку, и вдруг зазывное рыночное выражение слетело с ее лица, а большие черные глаза на миг застыли.

– Денег не надо, – прошептала она, внимательно посмотрев на юношу. – Человек, которого ты ищешь, ждет тебя за углом…

– Ага, спасибо, – бросил ей Авось. Он вырвался и двинулся в направлении указанного угла. Юноша искал Карифу, собираясь многое сказать ему, причем подобрал некоторые очень сильные выражения. Но все же его веселила бодрая хазарская столица, хотя уже очень скоро он увидит совсем другое лицо полуденного Юга. Авось завернул за богатый купеческий шатер и вместо Карифы прямо с ходу налетел на слепого богомольца с черной повязкой на глазах.

– Ой, простите, – смутился Авось.

– Ничего, ступай с миром! – сказал ему поводырь слепца, а старец невидяще повернул к нему голову.

Авось двинулся своей дорогой и недовольно проворчал:

– Эти гадалки – что волхвы: брешут одно! Кого ты ищешь… – И вдруг веско добавил: – Ну, держись, Карифа!

А купец Карифа и без того пребывал в подавленном расположении духа. Еще с утра к нему подошли и шепнули на ухо, что тайный товар должен быть тут же, на торгах. Верный Рагежа уже прикатил воз, закрытый грубой пыльной тканью. И еще этот юнец с манящим браслетом, он теперь явно найдет его…

– О, Боги, Боги, – простонал Карифа. Он не знал, какой из двух означенных фактов угнетал его больше.

2

Шад был смертельно бледен, хотя этот ненавистный ему ветер с Каспийского моря придет только к вечеру. Только к вечеру, когда все уже будет закончено. Шад стоял на своем балконе и ждал.

Шаги, перестук жреческих башмаков о мраморный пол с богатой мозаикой. Шад обернулся. Жрецы вошли. Они были исполнены достоинства и напуганы одновременно. Шад знал, что это такое. Его щека дернулась, и он то ли облизнулся, то ли ухмыльнулся и стал, наверное, еще бледнее.

– Ну, что? – вопросил правитель.

Жрецы торжественно (или испуганно?) склонили головы. Среди них был человек в черном капюшоне, что пугал унграми толпу на торгах.

– Народ ропщет, – тихо ответил он. – Хотя пока все спокойно.

Шад сглотнул. Потом резко вздохнул, как от спазма внезапного удушья.