— Откуда вы это знаете? — спросил я.

— Что ж, одна проблема состоит в том, что я часто захожу в женский туалет.

— Это почему?

— Потому что, когда я смотрю на знак «Women», я не вижу «W» и «О» слева. Я просто вижу «men».

Впрочем, за исключением таких случайных конфузов, настаивал Джош, с его зрением все в порядке. Во всех других отношениях оно казалось совершенно нормальным.

— Когда я смотрю на вас, — сообщил он, — я не вижу ничего недостающего. Все вроде бы на месте. — Он сделал паузу, нахмурил брови, изучил мое лицо, а затем расплылся в широченной улыбке. — Хотя… если присмотреться, доктор Рамачандран, я замечаю, что одного глаза и одного уха у вас не хватает! Вы хорошо себя чувствуете?

Если Джон не всматривался в свое зрительное поле, он с легкостью восполнял недостающую информацию. Хотя исследователи давно знают, что такие пациенты, как Джош, существуют (и живут вполне нормальной жизнью, за исключением случаев, когда пугают дам в женском туалете), многие психологи и терапевты по-прежнему скептически относятся к феномену заполнения. Так, канадский психолог Жюстин Сержан утверждает, что «нормальное» зрение таких людей, как Джош, — откровенная конфабуляция или результат бессознательных догадок. (Он догадывается, что в зоне его скотомы есть обои, потому что вокруг везде обои.) Данный тип догадок, по ее словам, сильно отличается от истинного перцептивного завершения (вспомните опыт с линией, середина которой попадала на ваше слепое пятно)[62]. Однако для меня Джош стал настоящим кладом. С его помощью я надеялся узнать, что действительно происходит внутри скотомы. Зачем ломать голову над механизмами зрения и изобретать велосипед, когда можно спросить Джоша?

Одним дождливым, промозглым вечером Джош ворвался в лабораторию, поставил зонт в угол и буквально осветил все помещение своей жизнерадостностью. Он был одет в клетчатую рубашку, свободные джинсы и старые изношенные кроссовки. В тот день мы собирались немного поразвлечься. Другими словами, мы вознамерились повторить на Джоше все опыты, которые вы только что проделали на собственном слепом пятне. Первым делом мы решили выяснить, как его мозг поступит с линией, часть которой попадала на скотому. Он увидит линию с разрывом или «дорисует» ее?

Еще до начала эксперимента мы столкнулись с небольшой технической проблемой. Если мы покажем Джошу одну линию и попросим его сказать, видит он сплошную линию или линию с «дырой» посередине, он может непреднамеренно «смошенничать» — например, чуть-чуть сместить взгляд. В результате линия окажется в его нормальном поле зрения и он увидит, что она сплошная. Чтобы этого избежать, мы просто показали Джошу две линии по обе стороны его скотомы и спросили, что он видит: одну непрерывную линию или две половинчатые? (Когда вы проводили этот эксперимент на себе, вы видели линии без разрыва посередине.)

Джош немного подумал и сказал:

— Ну, я вижу две линии, одну сверху, одну внизу, а в середине большой разрыв.

— Хорошо, — сказал я.

Это никуда не вело.

— Подождите! — воскликнул Джош, прищурившись. — Подождите минутку! Знаете что? Они растут друг к другу!

— Это как?

— Вот так.

Правым указательным пальцем Джош изобразил нижнюю линию, а левым — верхнюю. Сначала кончики двух пальцев находились на расстоянии 5 сантиметров друг от друга, а затем начали медленно сближаться.

— Смотрите, — сказал он взволнованно. — Они растут, растут, растут, растут, и — оп-па — теперь это одна сплошная линия.

Его указательные пальцы соприкоснулись.

Мало того, что Джош заполнял — заполнение происходило в реальном времени! Он мог наблюдать за ним и описать его — вопреки всяческим утверждениям, будто у людей со скотомами ничего подобного не происходит.

Очевидно, некоторые нейронные цепи в мозге Джоша приняли две половинки линии, расположенные по обе стороны от его скотомы, за одну сплошную линию и отправили соответствующее сообщение в высшие центры. В результате его мозг заполнил огромную, зияющую дыру прямо возле центра взгляда, примерно так же, как ваш мозг заполнял естественное слепое пятно.

Затем нам стало интересно, что произойдет, если мы намеренно сместим две линии относительно друг друга. Джош заполнит разрыв диагональной линией? Или его зрительная система просто сдастся? Посмотрев на линии, Джош сказал:

— Бесполезно. Они не сплошные. Я вижу разрыв. Извините.

— Я знаю. Но давайте немного подождем.

Через пару секунд Джош воскликнул:

— Боже мой, вы только посмотрите!

— Что?

— Они движутся друг к другу, вот так! — Он снова поднял пальцы, чтобы показать две линии, движущиеся в бок. — Они выровнялись и теперь заполняются… Готово! Они стали одной сплошной линией.

Весь процесс длился пять секунд — для зрительной системы это целая вечность. Мы повторили эксперимент несколько раз и получили тот же результат.

Я не сомневался: в данном случае мы имели дело с подлинным перцептивным завершением. А иначе почему это занимает столько секунд? Если Джош просто догадывался, он должен был догадаться мгновенно. Но как далеко мы могли зайти? Насколько развита способность зрительной системы «вставлять» недостающую информацию? Что, если вместо простой линии мы используем вертикальный столбец из «Х»? Он галлюцинирует недостающие «иксы» или нет? А если мы покажем ему столбец улыбающихся лиц? Он заполнит скотому улыбающимися лицами?

Мы вывели вертикальный столбец «иксов» на экран компьютера и попросили Джоша смотреть чуть правее, чтобы средние три «икса» попали на скотому.

— Что вы видите? — спросил я.

— Я вижу «иксы» сверху, «иксы» снизу и большой разрыв посередине.

Я попросил его не отводить взгляд — как мы уже убедились, заполнение требует времени.

— Послушайте, доктор, я знаю — вы хотите, чтобы я увидел «иксы», но я их не вижу. Никаких «иксов». Сожалею.

Он смотрел три минуты, четыре, пять, а потом мы оба сдались.

Затем я попробовал длинный вертикальный ряд крошечных «иксов» — одни выше, а другие ниже его скотомы.

— А теперь что вы видите?

— Я вижу столбец «иксов», маленьких «иксов». Вы меня обманываете, да? На самом деле нет там никаких «иксов», верно?

— Не скажу. Кстати, «иксы» слева от того места, куда вы смотрите (которые, как я знал, находились в области его скотомы), выглядят иначе, чем те, что расположены выше и ниже?

— Сплошная колонка «иксов», — ответил Джош. — Я не вижу никакой разницы.

Итак, Джош заполнял маленькие «иксы», но не большие. Это важно по двум причинам. Во-первых, это исключает возможность конфабуляции. Во время неврологического обследования пациенты часто сочиняют истории и устраивают для врача спектакль. Зная, что «иксы» находились выше и ниже, Джош мог догадаться, что он «видит» их и посередине. Но почему это работало только для маленьких «иксов», а не для больших? Поскольку он не заполнил недостающие большие «иксы», мы можем предположить, что в случае маленьких «иксов» мы имеем дело с истинным перцептивным завершением, а не с догадками или конфабуляцией.