Я, как нарочно, очень хорошо это знал. Я же не так давно побывал у нее в подвале.

— Знаю, но сейчас ночь, Бен. К тому же я в…

— ДАААА!!! Ты должен приехать сейчас же. Сейчас же!

— Бен, у меня есть дела поважнее, — ответил я.

— ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ ВОДИТЕЛЬ!

— Что?

— Ты — эксклюзивный водитель! Да! Ты такой эксклюзивный! Я жутко рад, что ты ответил! Это такая круть! Мне домой надо вернуться к шести! И эксклюзивный выбор пал на тебя! ДААААААА!

— А ты переночевать там не можешь? — поинтересовался я.

— НЕЕЕЕЕТ! Фууууууу. Фуууу, Квентин. Слушайте меня все! Скажем Квентину фууууу!

И все заорали «фу».

— Все напились. Я пьяный. Лэйси пьяная. Радар пьяный. Никто отвезти не может. А домой надо к шести. Маме обещал. Фууу, Квентин, соня! Эй, ты же эксклюзивный водитель! ДААААА!

Я вдохнул поглубже. Если бы Марго собиралась сегодня сюда вернуться, в такое время она бы уже была тут.

— Приеду через полчаса.

— ДА ДА ДА ДА ДА ДА ДА ДА ДА ДА ДА ДАААА! ДА! ДА!

Решив не дослушивать Беновы утвердительные восклицания, я повесил трубку. Какое-то время я лежал, заставляя себя подняться, и наконец встал. В полусне я пролез в Нору Тролля, пройдя через библиотеку, вернулся в офис, открыл дверь и сел в машину.

Без нескольких минут четыре я въехал в микрорайон, где жила Бекка. Вся улица была уставлена машинами, и я прикинул, что народу в доме еще больше — ведь многих же наверняка привезли на лимузине. Я нашел местечко невдалеке от ЗПЗ.

Я Бена ни разу пьяным не видел. Однажды в десятом классе я сам вылакал бутылку розового «вина» на вечеринке, которую организовали ребята из оркестра. Мне и пить было противно, и блевать потом противно. И именно Бен сидел со мной в туалете в доме у Кэсси Задкинс, где все было разрисовано сценками из жизни Винни-Пуха и его компании, пока я прицельно извергал эту розовую жидкость на Иа. Мне казалось, что именно на этом моменте наши алкоголические подвиги закончились. Получалось, что только до сегодняшнего дня.

Ну, то есть я знал, что он пьяный. Я и по телефону все понял. Ни один трезвый человек столько раз «да» за минуту не скажет. Но протискиваясь через толпу ребят, куривших на пороге, и открывая дверь, я совсем не ожидал увидеть одетого в смокинг Бена висящим вверх ногами над бочонком пива. Джейс Ворзингтон с парочкой других бейсболистов поддерживали его в таком положении. Бен обхватил кран бочонка губами, взгляды всех присутствующих в комнате были сфокусированы на нем. Они декламировали хором: «Восемнадцать, девятнадцать, двадцать!» — а я на миг испугался, что над ним издеваются. Но нет, он посасывал пивко, как сиську матери, из уголков рта текло, потому что Бен еще и лыбился при этом. «Двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять», — кричали разгоряченные ребята. По всей видимости, происходило нечто из ряда вон выходящее.

А мне все это показалось таким нелепым и банальным. Бумажные детки играют в бумажные игры. Я попробовал пробраться через толпу к Бену и, к собственному удивлению, наткнулся на Радара с Энджелой.

— Что тут за фигня происходит? — спросил я.

Радар посмотрел на меня, перестав считать.

— Да! — воскликнул он. — Явление Эксклюзивного Водителя! Да!

— Почему все сегодня так часто говорят «да»?

— Хороший вопрос, — прокричала Энджела.

Она надула щеки и вздохнула. Похоже, ей все это нравилось не больше, чем мне.

— О да, блин, это хороший вопрос! — подтвердил Радар, у которого в каждой руке было по красному пластиковому стаканчику с пивом.

— Он пьет из обоих, — спокойно объяснила Энджела.

— Почему тогда не ты — эксклюзивный водитель? — поинтересовался я.

— Они тебя выбрали, — сказала она. — Решили таким образом вытащить тебя сюда.

Я закатил глаза. Энджела выразила сочувствие.

— Он тебе, наверное, реально нравится. — Я кивком показал на Радара, который поднял обе руки с пивом над головой, продолжая громогласно выкрикивать цифры.

По-моему, все жутко гордились тем, что научились считать.

— Да, он даже сейчас в некотором смысле очень милый, — ответила она.

— Ужас, — не сдержался я.

Радар коснулся меня одним из стаканчиков:

— Посмотри на нашего другана Бена! Оказывается, в стойке на пивном бочонке он гениален, как какой-нибудь ученый-аутист. Я так думаю, он сейчас на мировой рекорд идет.

— Что это за стойка на пивном бочонке? — не понял я.

Энджела показала на Бена:

— Вот это.

— А. Ну… неужели висеть вверх ногами так сложно?

— Как я поняла, самая длинная стойка в истории Уинтер-парка — шестьдесят две секунды, — объяснила она. — Это рекорд Тони Йоррика.

Это был громадный парень, который окончил школу, когда мы только поступили; теперь он играл в футбольной команде Флоридского университета.

Я был бы рад, если бы Бен поставил новый рекорд, но присоединиться к вопящей толпе оказался не в силах. «Пятьдесят восемь, пятьдесят девять, шестьдесят, шестьдесят один, шестьдесят два, шестьдесят три!» Бен вытащил краник изо рта и завопил: «ДААААА! Я КРУЧЕ ВСЕХ! МИР ПОТРЯСЕН!» Джейс со своими бейсболистами перевернули его обратно вверх головой и принялись катать на плечах. Заметив меня, Бен ткнул в мою сторону пальцем и издал громчайший и полный чувства вопль: «ДААААА!!!!!!!!» Даже футболисты, выиграв мировой кубок, не так радуются.

Бен соскочил с плеч бейсболистов, приземлившись довольно неуклюже на корточки, а потом, покачиваясь, поднялся на ноги и обнял меня за плечи.

— ДА! — снова повторил он. — Прибыл Квентин! Величайший чувак! Поприветствуем Квентина, лучшего друга мирового рекордсмена в стойке на бочонке!

Джейс потрепал меня по голове и сказал:

— Кью, дружище!

Потом в другом ухе раздался голос Радара:

— Кстати, мы для них тут как народные герои. Мы с Энджелой ушли с нашей афтепати, чтобы попасть сюда — Бен пообещал, что ко мне будут относиться, как к королю. Они, блин, имя мое скандировали. Похоже, им Бен чем-то до жути приглянулся, так что мы им теперь тоже нравимся.

И я ответил — и Радару, и всем остальным:

— Круто.

Бен отвернулся от нас и схватил Кэсси Задкинс. Он положил руки ей на плечи, она — ему, и он объявил:

— Моя половинка чуть не стала королевой бала.

А Кэсси ответила:

— Я знаю. Здорово.

Бен:

— Знаешь, последние три года я каждый день думаю о том, чтобы тебя поцеловать.

Кэсси:

— Тогда надо это сделать.