После 1917 года иностранный капитал постарался занять место российского в экономике Прибалтики. Значительной частью российской собственности завладели англичане и немцы. Так, 42,1 % пайщиков Кренгольмской мануфактуры жили в Англии, 38 % — в Германии, 4,5 % — в Дании, 2,9 % — в Чехословакии, 2,7 % — во Франции, 1,3 % — в Швейцарии, 5,2 % пайщиков жили в Латвии, Мексике, США, Финляндии, Австрии и Норвегии. Лишь 1,2 % пайщиков проживали в Эстонии.

«Эстонская энциклопедия» писала в 1933 году: «Влияние иностранного капитала в промышленности Эстонии велико. Он преобладает в текстильной и бумажно-целлюлозной промышленности, в телефонной фабрике и цементных заводах; посредством иностранного капитала создана вся частная сланцевая промышленность… Инвестированный в промышленность иностранный капитал достигает примерно 50 миллионов крон, составляя круглым счетом половину балансовой стоимости всего недвижимого и движимого имущества промышленных акционерных обществ». В 20-е годы в экономике Эстонии решающую роль играл английский капитал, а в 30-е годы все более усиливалось влияние Германии.

Иностранный капитал господствовал и в экономике Литвы. Шведский капитал скупал спичечные фабрики, строил бумажную фабрику. Германский капитал направлялся в металлообрабатывающую и полиграфическую промышленность. Английский и голландский — в бумажно-целлюлозную и полиграфическую промышленность, американский — в текстильную.

Английский капитал занимал 2-е место по вложениям в экономику Латвии, уступая лишь германскому.

Финансовый капитал крупных зарубежных держав господствовал в банках Прибалтики. Удельный вес капиталов банков США, Англии, Германии и других иностранных держав составлял 60 процентов в сводном балансе всех частных банков Латвии.

Велика была и долговая зависимость от Запада прибалтийских государств. В начале февраля 1923 года правительство Англии потребовало от Латвии возмещения расходов на содержание ряда латышских воинских формирований в Сибири в период колчаковщины, оплаты за содержание английских представителей в Латвии в 1919 году и платы за транспортировку латышей из Дальнего Востока и Архангельска в годы Гражданской войны. К этому времени долговые обязательства Латвии перед Англией превысили 2 миллиона фунтов стерлингов и составляли около 70 % всех внешних долгов Латвии. За американские продовольственные поставки в Латвию в годы войны республика была должна США более 5 миллионов долларов.

Займы, взятые Эстонией в странах Запада в первые годы своего независимого существования, стали тяжелым бременем для небольшой республики. 68 % военных долгов приходилось на долю США, 20 % — на долю Великобритании. Хотя Эстония ежегодно платила США огромные суммы для погашения долга, ее задолженность не уменьшалась, а вследствие неуплаты по процентам в кризисные годы в общем увеличивалась. Так, долг Эстонии Соединенным Штатам составлял в 1922 году 58 171 тысячу крон, а в 1934-м — 65 041 тысячу крон. Сепре замечал: «Этот долг был достаточно крупным, чтобы держать в подчинении такую небольшую страну, как Эстония».

К тому же импорт в Эстонию из развитых стран мира превышал ее экспорт. Так, Эстония ввозила из США товаров (хлопок, смазочные масла, автомашины, тракторы) на 22 миллиона крон, а вывозила своих товаров на 1 миллион крон. В результате в 1920–1925 годах были истрачены все резервы золота и инвалюты Эстонии. О. Сепре писал: «Большая часть золотого запаса буржуазной Эстонии утекла за границу уже в начале 20-х годов… Экономика страны оказалась на краю гибели. Курс эстонской марки катастрофически упал».

В 1927 году Эстонии был предоставлен заем Лиги Наций. На деле деньги были предоставлены английским банком «Мидлэнд». Финансовым советником при Эстонском банке на правах комиссара стал Уолтер Уильямсон, который фактически руководил всей финансовой и экономической политикой Эстонии».

С первых же дней своего независимого существования оказалась опутанной долгами и Литва. В товарообороте Литвы господствовали Германия и Великобритания, на долю которых приходилось 70–80 % импорта и 40–60 % экспорта. Американский капитал проникал в Литву в основном через зажиточную литовскую эмиграцию. Ей принадлежала значительная часть капитала в Международном и Кредитном банках. Американцы — выходцы из Литвы господствовали в Литовском и Земельном банках. Членом правления Международного банка был А. Сметона.

Экономическая зависимость во многом определяла и внешнеполитическую ориентацию новых стран. Оказавшись вовлеченными в сферу мирового капиталистического хозяйства и подчинившись гегемонии ведущих империалистических держав, новые государства неизбежно следовали по пути отречения от хозяйственной самостоятельности, политического суверенитета и культурной самобытности. Несмотря на свои патриотические декларации, правящие круги новых стран готовы были поступиться всем этим ради сохранения своего привилегированного положения.

Вначале особенно было ощутимым влияние Англии. «Если внешняя политика прибалтийских государств и склонялась к одной из великих держав, то обычно к Великобритании, которая, хотя и была далеко расположена, могла проявить, как в 1919 году, свою военно-морскую мощь в этом районе», — отмечали Мисиунас и Таагепера. В ходе бесед с представителем Великобритании в странах Прибалтики Таллентсом в 1920 году Ульманис и Мейеровиц признали «необходимость экономического проникновения со стороны какой-либо державы и выразили твердое пожелание, чтобы этой державой была Англия».

На состоявшейся в июле 1925 года конференции посланников Латвии в Риге была принята резолюция, в которой говорилось: «Поскольку Англия является врагом России и имеет интересы на Балтийском море, ее политика будет благоприятной для Латвии дольше всего. Поэтому следует развивать с Англией торговые отношения, привлекать в Латвию английские капиталы и стремиться получить в ней займы».

Но одновременно с Великобританией усиливала экспансию в Прибалтику Германия. При этом Германия стремилась опираться на немецкое меньшинство в трех республиках. 27 декабря 1920 года Министерство иностранных дел Германии направило директивы германским миссиям в Риге, Каунасе и Таллине, в которых говорилось: «Прибалтийские немцы должны стремиться к сотрудничеству с господствующими нациями окраинных государств, а не к отчуждению от них, что могло бы ослабить позиции как самих проживающих в Прибалтике немцев, так и Германии».

Продвижение в Прибалтику рассматривалось в германских правящих кругах как трамплин для экспансии в Россию. 26 января 1921 года в Министерстве иностранных дел Германии состоялось совещание по экономическим отношениям с Латвией. На совещании было сказано, что «Германия ничего не боится так сильно, как быть обойденной или опоздать при занятии позиций, с которых она могла бы начать завоевание России мирными средствами».

Помимо конкурентной борьбы за овладение Прибалтикой, ведущие державы Запада занимали различные позиции относительно будущего трех республик. Если Великобританию и Германию устраивало сохранение у них статуса номинальной независимости, что позволяло им укреплять свои позиции в этом регионе, то позиция Франции и США была иной. Эти державы не оставляли надежд на скорую реставрацию дореволюционных порядков в России. Так, министр иностранных дел Польши Сапега писал польским представителям за рубежом 10 сентября 1920 года, что Франция считает прибалтийские государства «временным и неизбежным злом» и «будущей добычей возрожденной России».