– Думать о таком не смей! Им того и надо. Поползут по миру, как черный дым. Смерть будет повсюду! Сейчас мрак хвостом тянется за вами – теми, кто помог открыть проход. Люди стали гибнуть. Твари будут набирать силу с каждой новой жертвой. Но если уничтожить дома-ловушки, падет последняя преграда, к нам прорвутся самые сильные, опасные существа. Вы и без того уж виноваты, за вами по пятам следуют чудовища, грани нашего мира плывут, размываются, так не превращайте ситуацию в непоправимую!

Это были суровые слова, хлесткие и кусачие, но вместе с тем они вселяли надежду.

– Баба Лена, вы хотите сказать, что сейчас все можно исправить? Я верно вас поняла, вы в курсе, как это сделать?

Глава тринадцатая

Бориса шатало от слабости. Похмелье с возрастом делалось ощутимее, и он решил (на этот раз стопроцентно!), что с алкоголем надо завязывать полностью, не пить даже от случая к случаю.

В правом подреберье словно лежал кирпич – такая была тяжесть. Думалось с трудом, глаза резало, хотелось постоянно сглатывать, потому что к горлу подкатывало.

За окном плескалось в небесной синеве ясное утреннее солнце. Пора вставать. Борис силком вытащил себя из дремы, заставил открыть глаза, умыться. Мысль о завтраке, замаячив вдалеке, вызвала тошноту, поэтому Борис поспешно отмел ее.

После душа стало легче, в голове просветлело. Взбодрившись, Борис рискнул сварить кофе, и теперь сидел на лавке, пил черный переслащенный (как он любил) напиток и думал, что предпринять.

Пока думал, услыхал грохот, треск, а потом – крики. Что-то стряслось в деревушке, сомнений быть не могло. И, судя по тому, что все кругом заколыхалось, зазвенело многоголосицей, жители Липницы тоже наблюдали нечто плохое, не только Борис, который с недавних пор начал ощущать себя не пойми кем – то ли медиумом, то ли экстрасенсом из телепередачи.

… Первым, кого он увидел, вернувшись из леса, было похожее на неведомое животное создание, которое вывернулось из-под стола, когда Борис сидел и ужинал, задумавшись о случившемся. Горячая пища, свежий хлеб, рюмочка для поднятия духа – ему уже удалось уговорить себя, что все завершилось удачно, можно забыть о плохом, перестать перебирать в памяти детали и подробности.

Что-то упруго ткнулось в ногу, чуть ниже колена: кошка, видать, с улицы забежала.

– А ну брысь! Иди отсюда! – Борис пошевелил ногой и хотел нагнуться, поглядеть на нахального котейку, но тот показался сам.

На кота существо не было похоже даже отдаленно: узкая, вытянутая морда, хвоста нет вовсе, зато вместо четырех лап – шесть. Голое, лишенное шерсти тело было скользким на вид, белесым, как опарыш, и при мысли о том, что омерзительное создание прижималось к нему, Борис содрогнулся.

Тварь метнулась в темный угол и пропала, растворившись в тени возле комода. Она не причинила Борису вреда (как не делали этого и другие увиденные им в последующие дни существа), зато он понял, что забыть ничего не удастся, поход в поселок В-26 будет иметь и иные последствия, кроме вернувшихся воспоминаний о детстве.

Происходить стало всякое, и часто это «всякое» сложно было даже сформулировать, обозначить понятными словами, сравнить с чем-то.

Борис сидел и замечал движение сбоку. Если резко повернуть голову и поглядеть в упор, то ничего не увидишь. Зато боковым зрением видно, что по полу шлейфом струится черное, бархатистое, переливчатое.

Воздух мог вдруг сделаться плотным, как сливки, начать пульсировать – и кровь тоже становилась тягучей, густела в венах и сосудах, грозя свернуться тромбом и закупорить просвет. Борис чувствовал, как сердце превращается в тугой жаркий шар, из последних сил толкается в груди, пытаясь разогнать кровь, ощущал близкую свою гибель, но… Ничего не случалось, отпускало. До следующего раза.

Кто-то касался его в темноте, щипал кожу, перебирал пальцами волосы, щекотал легонько, а включишь свет – нет никого.

Шаги босых ног в соседней комнате, шорох под окном, шустрые серые тени, стук в окно среди ночи, внезапно обрушивающаяся на плечи тяжесть, грозящая придавить, размазать по полу, переломать все кости, – все это изматывало, не оставляло в покое, грозило лишить ума и смеялось над его ужасом.

Последней каплей стало существо, которое явило себя Борису, не прячась на периферии зрения. После очередной бессонной ночи он выполз на крыльцо – ослабший, беззащитный и мягкопузый, как улитка, которую злые озорники шутки ради выскребли из домика. Поглядев в сторону сада, подивился, как там могло за ночь вырасти громадное дерево.

Через мгновение понял, что никакое это не дерево, а чудовище огромного роста. Безглазое, с прозрачной кожей, под которой виднелись клубки внутренностей, с гниющим ртом и костлявыми, вывернутыми в другую сторону коленями, оно стояло и, невзирая на отсутствие глаз, смотрело на Бориса, в этом он был уверен.

Борис хрюкнул, подавившись криком, прижал руки к груди, надеясь удержать грозящее выскочить наружу затрепыхавшееся сердце. Путаясь в собственных ногах, поднялся по ступеням, загремел дверными засовами и ключами, стараясь отгородить себя от стоявшего в саду исполина и понимая, сколь смешны его потуги спастись.

После этого он несколько часов трясся в доме (издевательски обычном, залитом солнечным светом), прежде чем решился выглянуть наружу и убедиться, что монстр пропал.

… Борис встряхнулся, как пес после купания, отгоняя некстати одолевшие воспоминания. Так и не выпустив из руки чашку с кофе, встал и направился к воротам, чтобы узнать, что стряслось в деревне.

Люди выходили из соседних домов, возбужденно переговариваясь, спешили к центру деревни. Увлекаемый живой волной, пошел туда и Борис. Вовремя вспомнив про чашку, оставил ее на скамейке возле ворот.

Место аварии было заметно издалека: волновалось людское море, приткнулась возле забора скорая, рядом замерла полицейская машина. Общий гул голосов то и дело прорезали начальственные окрики:

– Отойдите! Не напирайте, граждане! Вы что лезете-то?

– Что случилось? – спросил Борис, ни к кому конкретно не обращаясь, и ему стали охотно отвечать. Чужая трагедия – хороший повод порассуждать о бренности жизни, тяготах судьбы и ошибках ближних.

– Сергей Сергеич разбился!

– В столб въехал! Насмерть, а как же! Разве выживешь?

– Еле вытащили, вон скорая увезет сейчас.

– Тут не скорую, а труповозку надо.

Какая-то женщина зарыдала.

– Ага, Сергей Сергеич помер. Из десятого дома. Жена вон стоит, в синем платье. Плачет.

– Будешь плакать, когда такое!

– Они в Константиновку хотели. Я слышала, Марья говорила. Сергей Сергеич сидел, жену ждал. Если бы она вышла, вдвоем бы разбились!

– Что вы лезете, если не знаете?! Ничего он не ждал, наоборот, опаздывал, поэтому так несся, а потом не справился и в столб вписался. Если