Ну, только этого осложнения ему не хватало.

Джим кивнул в сторону ванной.

– Слушай, мне лучше принять душ и поехать на работу. Парень, чей дом я сейчас строю, может быть конкретным засранцем.

Вин взглянул на него с полуулыбкой на губах.

– Забавно, я того же мнения о своем боссе… за исключением того, что я работаю сам на себя.

– По крайней мере, ты знаешь свои недостатки.

– Даже более чем ты. Сегодня суббота. Так что не обязательно ехать на стройку.

Суббота. Черт, он совсем позабыл, какой сегодня день недели.

– Ненавижу выходные, – пробормотал он.

– Я тоже… с трудом переживаю их. – Вин оглянулся вокруг и зацепился взглядом за две горки с бельем для стирки. – Ты всегда можешь прибраться здесь.

– А что беспокоиться? Та, что слева, - чистая, справа – грязная.

– Тогда тебе следует заняться стиркой, потому как эта могучая кучка не обеспечит тебя чистыми носками.

Джим подхватил джинсы, которые надевал вчера ночью, и зашвырнул на «кучку» с бельем.

– Эй, что-то выпало…– Вин наклонился и подобрал маленькую золотую сережку, которая лежала в кармане с самого четверга. – Где ты ее взял?

– В переулке за Железной маской. На земле валялась.

Вин уставился на безделушку, будто она стоила более двух долларов по себестоимости, или же пятнадцати – по покупной стоимости.

– Не возражаешь, если я оставлю ее себе?

– Вовсе нет. – Джим замешкался. – Девина была дома? Когда ты вернулся?

– Ага.

– Вы разобрались в своих отношениях?

– Похоже на то. – Парень спрятал золотое колечко в нагрудный карман. – Знаешь, я видел, как ты управился с тем парнем прошлой ночью.

– Ты не любишь говорить о Девине?

– Мои отношения с ней не касаются никого кроме меня. – Глаза Вина сузились. – Тебя учили драться. И не в какой-то захолустной школе боевых искусств.

– Сообщи, если будут новости от полиции. – Джим пошел в ванную и включил душ. Трубы затрещали и загремели, из крана на пластиковый пол душа полилась анемичная струя. – И не беспокойся насчет закрывания двери за собой. Со мной и псом все будет нормально.

Парень посмотрел в маленькое зеркало над раковиной, прямо в глаза Джиму.

– Ты не тот, за кого себя выдаешь.

– И за кого же?

Внезапно, тень пробежала по лицу Вина, будто он вспомнил что-то ужасное.

– Ты в порядке? – нахмурился Джим. – Выглядишь так, будто увидел призрака.

– Ночью мне приснился кошмар. – Вин пропустил руку сквозь волосы. – Еще не оправился от него.

Внезапно, Джим услышал голос парня в голове: «Ты веришь в демонов?» Собака заскулила и начала метаться между ними, и у Джима шерсть встала дыбом на загривке.

– О ком был сон. – Не вопрос.

Вин натянуто рассмеялся, положил визитную карточку на кофейный столик и направился к выходу.

– Ни о ком. Я не знаю, о ком был этот сон.

– Вин… поговори со мной. Что, черт возьми, случилось, когда ты вернулся домой?

Солнечный свет заполнил комнату, когда парень вышел на лестничную площадку.

– Я дам знать, если со мной свяжется полиция. Ты сделаешь то же. Я оставил свою визитку.

Очевидно, не было смысла настаивать на своем.

– Хорошо, без проблем. – Джим назвал номер своего мобильного и не удивился, когда Вин запомнил его без каких-либо записей. – И, послушай, тебе лучше держаться подальше от этого клуба.

Бог знал, тюремные решетки не облегчат это уравнение. Более того Вин смотрел на ту темноволосую проститутку так, как должен был смотреть на Девину… следовательно, чем меньше он виделся с ней, тем лучше.

– Я буду на связи, – сказал Вин, прежде чем закрыть дверь.

Джим уставился на деревянные панели, когда раздались тяжелые шаги по ступеням, а потом завелся мощный двигатель. Когда М6 выехала на посыпанную гравием дорожку, он открыл дверь, выпуская собаку наружу, потом принял душ, пока его вяло-бегущая вода из резервуара совсем не остыла.

Он намыливал себя, когда в голосе эхом отдался вопрос, заданный Вином прошлой ночью.

Ты веришь в демонов?

* * *

На другом конце города, Мария-Тереза сидела на диване, уставившись на фильм, но не следила за происходящим на экране. Он был… четвертым по счету. Или пятым? Всю ночь она не спала. Даже не пыталась лечь на подушку.

Вин занимал ее мысли… и там он говорил своим странным голосом: «Он идет за тобой. Он идет за тобой».

Когда он вошел в этот жуткий транс в раздевалке, послание, которое срывалось с его губ, ужасало, но его невидящий взгляд был еще хуже. А ее первая реакция? Она подумала не «Что за ересь он несет?». Нет, она спросила, «Откуда ты знает?».

Совершенно не зная, как реагировать или как справиться с собой, не говоря уже о нем, она вылетела из раздевалки и попросила его друга зайти внутрь.

Она посмотрела на визитку в своей руке. В сотый раз переворачивая ее, она уставилась на фразу, написанную им: «Мне жаль». Она верила, что…

Рингтон, проревевший из-за спины, испугал ее до смерти, она резко подскочила, и карточка вылетела из рук.

Переведя дух, она потянулась за мобильником рядом с ней, но звонок прекратился прежде, чем она заметила, кто звонил, и успела ответить. Оно и к лучшему… она не желала сейчас говорить с кем-либо, и, скорее всего, кто-то просто ошибся номером.

Из телефонов у нее была лишь маленькая Нокиа. Стационарный телефон на кухне не работал, потому что она не подключилась к линии. Была возможность сделать городской номер, но проблема заключалась в том, что, сколько не скрывай свой домашний номер, его легче вычислить, чем мобильный, а она была сторонницей анонимности… и поэтому выбирала квартиры с месячной арендной платой: это означало, что счета оплачивались на имя арендодателя, а не на ее имя.

Положив телефон на диван, она вернулась в прошлое, до того, как ушла от Марка. Тогда ее сына звали Шон. А ее – Гретхен. Они носили фамилию Каприцио.

И на самом деле, ее натуральный цвет волос был рыжий. В отличие от Джины из клуба.

Мария-Тереза Бодро была ложью от начала и до конца, настоящей оставалась лишь ее католическая вера. Вот и все. Ну, точнее, вера, а также долги юристу и частному сыщику.

После того что случилось, у нее появилась возможность войти в программу защиты свидетелей. Но копов можно было купить…. Богу известно, ее бывший со своими бандитами доказали это. Поэтому, с помощью прокурора округа она сделала что нужно, и когда Марка призвали к ответственности, она смогла свободно бежать на восток, как можно дальше от Лас-Вегаса.