Свои познания о России и нашем народе Уоллес смог основательно пополнить во время поездки в Советский Союз, посетив в мае 1944 года Магадан, Якутск, Комсомольск-на-Амуре, Иркутск, Красноярск, Новосибирск, Алма-Ату, Ташкент и некоторые другие города. Побывал он и в селе Шушенском, в созданном там местном музее В.И. Ленина.

– Эта поездка по Советскому Союзу произвела на меня огромное впечатление, – так Уоллес сказал мне после возвращения в США.

И потом не раз Уоллес подтверждал это мнение. Он, можно сказать, открыл для себя Советский Союз, увидев своими глазами величие духа, самоотверженность и стойкость нашего народа.

В беседах Уоллес обычно по своей инициативе заводил разговор на тему об общности интересов США и СССР в международных делах. Полностью отдавая себе отчет в том, что эти государства принадлежат к разным общественным системам, он развивал такой тезис:

– Американский и советский народы имеют все возможности для плодотворного сотрудничества. Обе державы располагают колоссальными естественными ресурсами, огромными промышленными потенциалами. Я верю, что Советский Союз восстановит свою пострадавшую от войны экономику и будет успешно ее развивать. Но советско-американское сотрудничество должно означать прежде всего исключение военных столкновений между США и СССР.

В теоретическое обоснование необходимости мирного сотрудничества США и СССР и принципа мирного сосуществования Уоллес особенно не углублялся, даже не очень любил вникать в эту, как он называл, «высокую материю». Он рассуждал категорично:

– Американцы и русские никогда не должны ни убивать друг друга, ни вообще допускать развязывания новой войны.

Особенно подчеркивал Уоллес общность интересов обеих стран в том, чтобы не допустить впредь германской агрессии. Ход его мыслей мало чем отличался от того, что думали и многие другие деятели из ближайшего окружения Рузвельта.

С резким осуждением Уоллес отзывался о фашизме и во всей своей политической деятельности без колебаний занимал антифашистскую позицию.

– Нацистские бредни о нордической расе – это явное мошенничество, – уверенно говорил он.

В условиях Второй мировой войны он проявил себя как сторонник решительного – вплоть до конечной победы – отпора нацистской Германии и ее союзникам.

Уоллес признавал мир непреходящей ценностью. Войне как общественному явлению он противопоставлял идею широкого, плодотворного сотрудничества между странами и народами. Именно его отношение к вопросам войны и мира является главным в оценке политического кредо этого деятеля.

Как далеко все это от политической философии тех, кто сегодня определяет курс США на международной арене. Далеки его взгляды были и от того, что легло в основу внешней политики Вашингтона уже через три-четыре года после завершения мировой войны, когда под эгидой США начал сколачиваться замкнутый военно-политический блок государств, противопоставивших себя СССР и другим миролюбивым странам.

Мне, советскому послу в США, было легко разговаривать с Уоллесом, так как в его суждениях присутствовала логика жизни. Наша страна с огромным напряжением сил вела борьбу против фашизма и, конечно, была заинтересована в том, чтобы по окончании войны обеспечить прочный мир. Такой мир стал заветной целью советского народа, а сотрудничество с государствами антигитлеровской коалиции – одной из важнейших задач внешней политики СССР. Для этого требовалось, однако, чтобы все входящие в антигитлеровскую коалицию страны сохраняли верность своим союзническим обязательствам.

Те в США, кто обладал таким же складом мышления, как Уоллес, в то время не могли себе представить, что Вашингтон и другие столицы союзных нам стран вскоре начнут попирать эти обязательства. На могиле Рузвельта наши западные союзники стали отрекаться от его курса в международных делах, поднимать на щит иную политику, противоречащую тем целям и принципам строительства послевоенного мира, которые еще недавно провозгласили лидеры трех держав в Тегеране, Ялте и Потсдаме.

Ясно, что взгляды Уоллеса чем дальше, тем все заметнее расходились с настроениями усиливавшей свои позиции наиболее реакционной части правящих кругов США. Противники вицепрезидента пытались навесить ему ярлык фантазера, неделового человека. На президентских выборах 1944 года Рузвельту пришлось согласиться на выдвижение кандидатуры Трумэна на пост вице-президента вместо Уоллеса, чтобы обеспечить себе поддержку правого крыла Демократической партии.

Мне приходилось встречаться с Уоллесом и после того, как завершился срок его пребывания на посту вице-президента. В 1945 году, еще до кончины Рузвельта, он был назначен министром торговли, однако уже в 1946 году его с этого поста сместил Трумэн, ставший впоследствии президентом. В дальнейшем каких-либо официальных должностей Уоллес не занимал.

Конечно, Уоллес видел, куда поворачивается курс внешней политики США. На руль управления этой политикой положили свои руки деятели, которые все более отходили от курса сотрудничества между СССР и США во время войны против общего врага – фашистской Германии. Уже в первые годы администрации Трумэна это виделось достаточно отчетливо.

Попытка Уоллеса испытать счастье на президентских выборах 1948 года, в которых он принял участие как кандидат от созданной им Прогрессивной партии, успеха не имела. Для политической атмосферы, сложившейся к тому времени в США, было характерным соревнование в выдвижении всякого рода недружественных по отношению к Советскому Союзу концепций, культивирование неприязни к нашей стране и другим социалистическим государствам. Политика Вашингтона все больше ставилась на службу имперским амбициям, что находило свое открытое выражение в сколачивании агрессивных военных блоков, развертывании густой сети американских военных баз на чужих территориях, расширении внешнеэкономической экспансии США. В таких условиях для деятелей со взглядами, подобными тем, которых придерживался Уоллес, перспектив не было.

В дополнение к сказанному хотелось бы в общих чертах обрисовать портрет Уоллеса как человека. Первое впечатление от встречи с ним было таково, что он похож на русского. Среднего роста, шатен, открытое, приятное лицо, сдержанная улыбка. Казалось, что Уоллес как будто чего-то стесняется, чуть скован в движениях. Но это, однако, не мешало ему, особенно если он не гость, а хозяин, свободно беседовать, общаться, быть предупредительным.

Уоллес обладал способностью располагать к себе собеседника. Если в разговоре он допускал какие-то неточности или в чем-то заблуждался, то чувствовалось, что это его заблуждение искреннее.

Превосходно Уоллес умел распознавать людей. Он щедро одаривал вниманием тех, к кому относился с расположением, и не оставался бы самим собой, если бы поступал иначе.

К представителям Советского Союза Уоллес неизменно проявлял доброе отношение. Не могу не вспомнить с теплотой об одном случае. Как-то в седьмом часу утра у меня дома раздался звонок.

– Слушаю, – взял я телефонную трубку.