Сказано – сделано. Мы с большим трудом перетаскиваем Атоса из салона, где он несколько последних часов был вынужден наблюдать за тем, как вяжет госпожа Урдман, на палубу, а затем втроём сносим его по трапу на берег. Быстро оглядевшись по сторонам, я обнаруживаю рядом с распределительным щитом электропитания катеров узкую скамейку.

– Можем оставить его там, – предлагаю я, и мы действительно усаживаем его на скамейку, прислонив к распределительному щиту. Чтобы он не кричал, мы затыкаем ему рот старым носком Зигфрида. Не слишком учтиво, но необходимо. Если бы взглядом можно было убить, мы бы уже давно испустили дух. И всё же мне ничуть его не жаль – если ты такой мерзкий предатель, как Атос, то должен радоваться, что тебя не утопили, привязав к ногам бетонные блоки!

Отдать швартовы! Зигфрид выводит «Ксертон» в Сену, а затем медленно, но верно яхта покидает Париж.

– Не хочешь наконец позвать Хугина с Мунином? В конце концов, бедолаги уже несколько часов торчат в хранилище, – спрашиваю я у Хильды.

Она качает головой:

– Я перестану опасаться Альбериха, только когда мы наконец окажемся в воздухе. Не думаю, что там он по-прежнему будет для нас опасен.

Ну ладно, раз она так считает. Мне, правда, это кажется преувеличением, но что касается воронов, тут однозначно распоряжается она. Да и во всём остальном, пожалуй, тоже.

Мы окончательно покидаем пределы города, и в динамиках раздаётся голос Зигфрида, который говорит тоном настоящего капитана:

– Итак, капитан Зигфрид просит всех пассажиров снова занять свои места. «Ксертон» скоро отправляется.

Усевшись в салоне рядом с госпожой Урдман, мы пристёгиваемся. Затем повторяется то же, что и в полёте сюда: яхту сотрясает толчок, выдвигаются крылья, «Ксертон» быстро разгоняется и наконец взлетает. Госпожа Урдман в полном спокойствии продолжает вязать что-то похожее на очень длинный шарф, а вот у меня пульс заметно участился.

Я пытаюсь немного восстановить дыхание и радоваться возвращению домой. Интересно, папа всё ещё зависает в петле времени, попивая кофе с госпожой Вердан-Димитровски? И в какой своей модификации она его навестила – юной девушки или пожилой дамы? Не могу избавиться от ощущения, что она считает папу особенно симпатичным. Что там Хильда говорила о богах и чувствах? Что у них их нет? Мне кажется, Хильда заблуждается. В конце концов, она тоже не может всё знать – просто так думает. Я украдкой кошусь на неё. Закрыв глаза, она что-то бормочет себе под нос, а затем внезапно хлопает в ладоши.

Не проходит и двух минут, как снаружи Хугин и Мунин постукивают клювами в иллюминаторы. Как же они сумели добраться сюда так быстро? Вряд ли тут обошлось без сверхъестественных сил, хоть Хильда постоянно и утверждает обратное – что справляется она без магии или других божественных штучек.

Хильда, встав, подходит к иллюминатору и собирается открыть его, как вдруг раздаётся мощный удар, и «Ксертон» в воздухе вздрагивает и сотрясается. Затем ощущаются более мелкие колебания, словно снаружи вокруг «Ксертона» кто-то носится. Что это, чёрт побери, такое?!

Отстегнувшись, я тоже бегу вперёд, чтобы посмотреть, кто в ответе за эту тряску. Один взгляд в иллюминатор – и я мгновенно покрываюсь гусиной кожей. Потому что вижу там ботинок. В ботинке – нога. Кого-то, кого я знаю. Я опускаюсь на колени, чтобы сподручнее было взглянуть выше. И действительно: это нога Атоса, который стоит снаружи на «Ксертоне». И не просто стоит: под одной рукой он зажимает Хугина, а под другой – Мунина. Проклятие! Это немыслимо! Как он сюда попал?! И ещё важнее: как он отсюда уйдёт?

Рассмотрев Атоса внимательнее, на последний вопрос я могу ответить и сам. Потому что за спиной у него явно что-то есть – должно быть, парашют. О боже! Это означает, что времени на то, чтобы отнять у него воронов, у нас нет ни секунды. Если сейчас прыгнет – он ушёл. И мы никак не сможем ему помешать.

– Хильда, нам сию же секунду нужно выйти наружу и спасти воронов! Этот мерзавец сейчас прыгнет с парашютом – и поминай как звали!

– А как ты собираешься это сделать? Ты умеешь летать? Или у тебя тоже есть парашют? Если ты там споткнёшься – пропадёшь. Мы не можем так рисковать. – Впервые с тех пор, как я знаю Хильду, она действительно вне себя. Нехороший знак! Я озираюсь в салоне. Неужели здесь нет ничего, что можно использовать для страховки? Взгляд мой падает на госпожу Урдман. Конечно! Шарф!

Бросившись к ней, я быстро приношу извинения и выхватываю у неё вязанье. Один конец я завязываю узлом на талии, а другой всовываю в руки Хильде.

– Держи крепче! – кричу я, выбегая из салона на палубу. Хильда бежит за мной – надеюсь, крепко сжимая шарф. Снаружи, на палубе, меня чуть не сдувает ветром, там жутко холодно. Немного продвинувшись вперёд, я вижу, что Атос с воронами уже стоит у самых поручней, намереваясь перелезть через них.

– Стой! – рычу я ему. Оглянувшись на меня, он отвратительно смеётся:

– Ты всерьёз считаешь, что можешь остановить меня, парнишка? Смехота! Было ошибкой просто оставить меня там. Альберих только того и ждал, чтобы освободить меня, а благодаря вам я смог к тому же сообщить ему, где найти золото. Я слышал каждое слово из того, что вы рассказали Зигфриду.

– Но… но… откуда Альберих знал, где тебя искать? – огорошенно спрашиваю я.

– Ха! – восклицает Атос. – Вы небось думаете, что единственные оснащены хорошей техникой, да? – Он злорадно хохочет. – Но это совсем не так. У меня установлен аварийный сигнал с GPS. Одно нажатие кнопки – и Альберих знает, где я. Я мог бы послать сигнал и раньше, но хотел услышать, что вы сделали с золотом. А дальше всё было легче лёгкого. – Снова злорадный смех. – Кстати, вы в курсе, что Альберих прекрасно управляет вертолётом? Нет? А тем не менее это так. – Отвернувшись, он машет рукой. И правда – там летит вертолёт. Что ж, теперь ясно, как Атос попал на борт.

– Ну, а сейчас прошу простить – у меня ещё много дел, – он заносит ногу над поручнями, собираясь прыгнуть.

– Нет! – я в безумном прыжке бросаюсь на него и действительно успеваю схватить.

Мы оба, упав на палубу, катаемся из стороны в сторону. При этом воронов он не отпускает, прижимая их к себе с такой силой, что они громко каркают. Я делаю отчаянные попытки оттащить его от края палубы, чтобы он не рухнул вниз, а он, пнув меня ногой, вновь вскакивает и пытается перелезть через поручни. Я – за ним, и страхует меня только шарф, который уже подозрительно растягивается. Остаётся уповать на то, что госпожа Урдман при выборе шерсти обращает внимание на её качество.

Из последних сил вцепившись Атосу в правую руку, я тяну его назад, надеясь, что ему придётся выпустить хотя бы одного ворона. Хугин – или это Мунин? – каркая, дерётся клювом, но по дурацкому стечению обстоятельств достаётся только мне. Ай! Удар такой болезненный, что я вынужден отпустить Атоса, и тот, воспользовавшись этим шансом, снова пытается перелезть через поручни. Бросившись вперёд, я обеими руками обхватываю его ногу, он пинается, но просто так ему меня не стряхнуть.