Представим себе, что Сианук тянется еще за одним пирожным и, смакуя его, предается раздумьям. Или отвечает не раздумывая, сдвинувшись на самый край кресла? Или ни то и ни другое? Беседа длилась несколько часов. Может, ему надоели пирожные, и он поудобнее откинулся на спинку кресла?

Как бы то ни было, он отвечает «да». И вскоре они расстаются, чтобы никогда больше не встретиться. Сианук снова выходит в свой любимый свет рампы. Пол Пот снова уползает в свою любимую тень.

Грохот артиллерии вдали. Во рту вкус апельсинового сока.

170.

Меня прошибает пот. Через минуту капли стекают по лбу.

Вот уже несколько дней в Пномпене перебои с электричеством. Мой вентилятор неожиданно сбрасывает обороты и, несколько раз вяло крутанувшись, замирает. Контраст разительный. Неподвижный воздух кажется вдвое жарче того, чем меня только что обдувал вентилятор. Уж точно жарче сорока градусов, которые показывает термометр.

Тут же налетают быстрые как молния комары. Посадке теперь ничто не мешает, и, не будучи столь задумчивы и нерешительны, как их шведские братья, они стремительно пикируют, даже не притормаживая. Прихлопнуть их почти невозможно. Они всегда успевают взлететь. Поток воздуха от лопастей вентилятора обычно не дает им садиться, но без него я легкая добыча.

Капля пота собирается на носу. Невыносимо зудящих укусов становится все больше. Писать все труднее. Логика разваливается. Словарный запас скудеет.

Я сижу в удушающей жаре и думаю о французских колонистах. О тех, кто служил в Камбодже до того, как электричество начало вращать вентиляторы. О тех, кто прибыл из приятных прохладных мест вроде Нанта или Бреста и годами вынужден был торчать здесь, на задворках колониальной империи.

И как они это выносили?

Потом мне становится стыдно. Как всегда, я думаю о других европейцах.

Ровно в тот же месяц тридцать лет назад население этого города было эвакуировано. Та же невыносимая жара, что и сейчас. Они шли пешком по дорогам, часто без воды и пищи. Ночи под открытым небом, без москитных сеток в малярийных лесах. Для кого-то путь длился несколько дней, для кого-то — недели.

Многие не выдержали. Сколько их было, никто не знает. Мои собеседники, которые сами шли в той пыли под палящим солнцем, говорят, что мертвых сбрасывали в придорожные канавы. Их никто не считал.

В апреле 1975 года на дорогах погибло приблизительно 20 тысяч человек.

171.

ЗОЛОТО, СЕРЕБРО, ОЖЕРЕЛЬЯ И БРАСЛЕТЫ — ЭТО ЦЕПИ, КОТОРЫЕ СВЯЗЫВАЮТ ВАС ПО РУКАМ И НОГАМ! ТОВАРИЩИ, ОНИ СКОВЫВАЮТ РЕВОЛЮЦИЮ! ОНИ ПОЛНОСТЬЮ ЗАПРЕЩЕНЫ!

172.

[БЕЛАЯ РЯБЬ]

1981 год подходит к концу. Они согласны друг с другом. Вот уже почти тридцать лет Пол Пот и его ближайший соратник Нуон Чеа трудятся, чтобы приблизить наступление коммунизма. У них было все, и они все потеряли. Теперь они приняли важное решение.

Они сидят в тени горного массива Пномтхом, на базе-131. Это новая база красных кхмеров, созданная для борьбы с вьетнамской оккупационной армией. Простая, но хорошо охраняемая. Продовольствие регулярно поставляется из Таиланда.

База-131 находится в западной Камбодже, у таиландской границы. До таиландского города Трат на побережье Сиамского залива всего тридцать километров. Таиландцы — их новые союзники. За ними стоят США и Китай. Любой союз священен, когда речь идет об ограничении сферы влияния Советского Союза.

Пол Пот и Нуон Чеа решили расформировать Коммунистическую партию Кампучии. Нет больше ни Организации, ни партии. Этот путь они прошли до конца.

Испытывают ли они облегчение?

Два стареющих человека. Обоим под шестьдесят. Но они начинают сначала, освободившись от старой идеологии.

На этот раз никакой политики. Они организуют Национальную армию, единственная задача которой — продолжить партизанскую войну против Вьетнама.

Тишина в джунглях. Чувствуется близость моря. Что-то есть необычное в воздухе. Легкость. И ночи в этих местах прохладные.

Солдаты получили зеленую форму из Китая. Красным кхмерам больше необязательно одеваться в черное.

Через несколько лет в одной беседе Пол Пот объясняет:

173.

Просто точка на карте. Кажется, что к ней не ведут никакие дороги. Малай. Но как же туда добраться, если нет дорог? Точка «Малай» находится непосредственно у таиландской границы в непроходимых горных лесах северо-западной Камбоджи. Может, туда попадают только с таиландской стороны?

В Малае якобы живет Суонг Сикын. Во всяком случае, он был там два года назад, с чужих слов передает мне один журналист. До этого он был в Пайлине, но потом переехал. Вроде бы.

Суонг Сикын — ключевая фигура. Один из ближайших сподвижников министра иностранных дел, ответственный за многие иностранные визиты. Он встречал шведскую делегацию в аэропорту.

Значит, два года назад его видели в Малае?

Мне ничего не остается, как только рискнуть.

Я сажусь в автобус Пномпень — Баттамбанг. Это не первая моя поездка по трассе 5. Но в прошлый раз, два года назад, на этом участке не ходили автобусы. Тогда здесь было больше выбоин, чем асфальта. Под колесами открывались ямы больше самой машины. Иногда было проще ехать по кювету, чем по трассе. Тогда, на старом такси с продавленными сиденьями, я провел в пути одиннадцать мучительных часов.

Недавно трассу починили на деньги, взятые в кредит у Всемирного банка. Автобус легко добирается до Баттамбанга. Путешествие занимает вдвое меньше времени.

Вода в реке Сангке еще высокая после дождей. Вдоль ее мягких излучин медленно ветшает старая колониальная застройка Баттамбанга. Улицы широкие, машин и скутеров здесь все еще мало. Жизнь течет медленно.

Правда, на остановке такси царит сильное оживление.

Меня хотят отвезти в Таиланд.

Или, может быть, обратно в Пномпень?

Но я только что оттуда приехал. Да, но все равно, мистер? Пномпень? Да?

Здесь другой диалект. Даже более понятный, чем пномпеньский, с его беззвучными согласными.

Воодушевление заметно стихает, когда я спрашиваю о Малае.

Можно ли туда добраться? Ну да, можно. Но зачем?

Худощавый мужчина предлагает отвезти меня на восток, в Пайлин. Там у него есть зять, который на скутере довезет меня до Малая. Но это десять часов пути на скутере по тропинкам в джунглях. Десять часов, если не случится ничего непредвиденного.

Другой человек предлагает поехать на северо-запад и свернуть в Сисопхоне. Оттуда идет дорога в Малай. И как дорога? Да ничего.