— И вскоре он уехал в Лондон, — продолжала Кейт — Мы постоянно ссорились, когда встречались, хотя он редко приезжал домой, а когда приезжал… то мы… никогда… Он больше не прикасался ко мне. — О Господи, должно быть ее лицо пылает.

— И поэтому вы хотели развестись? — осторожно поинтересовался Джеймс.

Ее ресницы дрогнули, на секунду прикрывая глаза.

— Я была так несчастлива. И понимала, какой это вызовет скандал, но искренне верила, что Джордж поймет меня. Честно говоря, он иначе не мог бы иметь наследника. Последнее время мы даже перестали притворяться, что спим вместе.

— И у вас не было любовника? — Пристальный взгляд Джеймса, казалось, проникал прямо в душу.

Она ахнула и замотала головой. Рука взлетела к горлу.

— Конечно нет! — вскричала она. — Я никогда бы не предала своего мужа.

— Простите за этот вопрос, — сказал он немного застенчиво. — В газетах писали, что вы требовали развода, потому что у вас был любовник.

Она беспомощно развела руками.

— Если бы это могло помочь разводу, я бы не стала возражать, — ответила она. — Я бы сделала все, чтобы дать ему основания развестись со мной. Я даже предлагала ему сослаться на адюльтер.

Джеймс вздохнул. Адюльтер. Одна из наиболее распространенных причин развода. Конечно, это подразумевает, что жену обвинят в адюльтере, никак не упоминая мужа. Не очень справедливый закон, не правда ли?

— Я должен заметить, что не был близко знаком с Джорджем. Мы иногда встречались в клубе, он редко посещал парламент, но производил впечатление до крайности самоуверенного человека.

— Да, он такой и был.

Джеймс потянулся к ней.

— Вы жалеете, что у вас нет детей?

Она шумно выдохнула, и ее взгляд устремился в никуда.

— В последние несколько недель я часто думала об этом. Должна признаться, впервые после свадьбы я рада, что не смогла родить. О, сначала я хотела детей и воспринимала как собственную ущербность неспособность произвести на свет наследника. Но сейчас, когда моя жизнь приняла такой поворот… и Джордж мертв… я рада, что не обрекла невинные жизни на страдание из-за того, что родителей постигла подобная участь.

— Кейт, — сказал он, прикасаясь к ее руке, — поверьте, я понимаю вас. Я понимаю.

Уголки ее губ приподнялись в благодарной улыбке.

— Хотя, кто знает, если бы я произвела на свет наследника, возможно, ничего подобного не случилось бы? Может быть, Джордж полюбил бы меня? И не искал встреч на стороне? — Кейт покачала головой. — О, я знаю, что это неправда. И я не смогла бы выдержать, если бы он снова прикасался ко мне. Это было так… ужасно.

— Мне очень жаль… Кейт, — попытался утешить он.

Их взгляды встретились, и у нее в груди остановилось дыхание. Его глаза, похожие на темные изумруды, с таким сочувствием смотрели на нее.

— Вы знаете, что так бывает не всегда? — спросил Джеймс, отставляя в сторону бокал.

— Как так? — переспросила она.

— Ужасно.

Она неуверенно покачала головой.

— Если бы вы были моей женой, вы никогда не назвали бы это обязанностью. — И в ту же секунду его горячее дыхание обожгло ее губы.

Кейт замерла. Его губы были так близко.

— Я верю… вам, — прошептала она.

И в следующую секунду оказалась в его руках.

Их губы встретились и слились в поцелуе. Словно два путника, истомившиеся от жажды, наконец, обрели то, что так долго искали. Кейт застонала. Он осыпал ненасытными поцелуями ее щеки, мочку уха, подбородок, шею и ложбинку в декольте.

Она не успела заметить, как его пальцы, ловкие и искусные, взялись за пуговицы на спине ее платья. И платье сползло до талии. Но нет, он не остановился на этом, и за платьем последовал корсет. По всей видимости, Джеймс имел богатый опыт в области раздевания женщин. Кейт задрожала.

— Позволь мне прикоснуться к тебе, Кейт, — шептали его губы, касаясь ее уха.

— Да, да… — выдохнула она.

Прохладный воздух коснулся ее обнаженной груди, и Кейт судорожно вздохнула. За исключением мужа, ни один мужчина не видел ее обнаженной. И как странно было заниматься этим в библиотеке, странно, но вместе с тем сладостно. И когда губы Джеймса захватили ее сосок, покусывая, лаская, дразня, Кейт вообще перестала думать о чем-либо. Жить. Жить. Жить. Эти слова звучали в ее голове на все лады. Кейт чувствовала, как всплески желания отзываются острыми конвульсиями между ног. Прижимая его темноволосую голову к своей груди, она ощущала такое острое желание, какого доселе не испытывала никогда. И, закрыв глаза, Кейт просто отдалась… на волю чувств.

А когда она открыла глаза, то увидела, что Джеймс навис над нею, еще секунда, и она уже лежала под ним. Его бедра ритмично двигались, и она послушно и нетерпеливо отвечала на его удары. Нет, она не сможет остановиться, даже если бы захотела. Она почувствовала, как он потянул ее юбки вверх и сильным движением руки приподнял ее ноги, и они послушно обняли его талию.

Ресницы дрогнули, глаза Кейт широко открылись. Она запрокинула голову, и из глубины ее рта вырвался стон. А когда его рот снова прильнул к ее груди, Кейт оставили все мысли. Его влажные горячие губы творили с ее грудью такое, что она извивалась под ним, сходя с ума от желания. Джордж никогда не делал ничего подобного. Он едва касался ее груди. Уверенные, сильные руки Джеймса потянули ее юбки вниз, и платье в считаные секунды лежало на полу. Ей следовало испытывать стыд, хотя бы неловкость, нет, она не чувствовала ни того, ни другого.

— Пожалуйста, и ты сними… с себя… все, — прошептала она срывающимся голосом и дотронулась до застежки его бриджей.

Джеймс вздрогнул и покачал головой. Его потемневшие от страсти глаза, казалось, смотрели прямо ей в душу.

— Я не могу.

— Почему? — прошептала она, когда его губы снова приблизились к ее рту.

— Если я это сделаю, то не смогу остановиться.

Она снова потянулась к его бриджам, но он отодвинулся. И Кейт прекратила протестовать, когда почувствовала, что он стягивает чулки с ее ног, за чулками последовали панталоны… О Господи, что он делает?

Она дрожала, дрожала от предвкушения. Все было ново, все было не испытано ею. Кто-то из слуг в любой момент мог войти в комнату, но Кейт даже в голову не пришло беспокоиться об этом, напротив, это лишь обостряло желание. Все, чего она хотела, это чувствовать руки и губы Джеймса на своем теле. Она жаждала его прикосновений, она никогда в жизни не ощущала такой острой взаимной страсти, которая была между ними. Если ей суждено умереть, неважно, через несколько дней или недель, она хочет сейчас, в эту секунду испытать еще больше. Больше. Больше. Больше.

А дальше? Дальше она ощутила его дыхание меж своих ног. И ахнула. Нет, она не выдержит этого! Но и не хочет, чтобы это кончалось. Что он собирается делать, о боже…