— Все может измениться, — сказала она и выпила.

Али уже засыпала, когда в темном главном зале послышались звуки приближающихся шагов. Она подождала, держа руку на украденном ноже. Все волоски на ней встали дыбом, когда две темные фигуры подошли именно к ней и бросили тюфяки по обе стороны от нее. Али уловила аромат жасмина слева и запах мыла из алоэ справа.

— Вам надо быть сейчас в комнате родителей, — прошептала Али Дов и Сарэй.

— А с тобой интереснее, и к тому же там жарко, — тоже шепотом ответила Сарэй.

— Оправдаю ли я ваше доверие? — спросила Али. — Ведь я не смогу рассказывать про Львицу всю ночь.

— Но там и вправду ужасно жарко, — сказала Дов, — а мы не привыкли к таким тесным помещениям. Мы сами можем рассказывать тебе разные истории, если хочешь. Ты же ничего о нас не знаешь.

Али зевнула, лихорадочно размышляя.

— Я слишком устала для длинных историй, — сказала она сестрам, — но хотела бы узнать про вашу маму, какая она была?

— Она из старого знатного рода рэка, прославившегося еще до вторжения луаринов, — сказала Сарэй мечтательно. — Она была очень светлой, яркой и веселой. Ее смех звучал как маленький золотой колокольчик. Каждый день она умела превращать в праздник. Они с герцогиней были лучшими подругами. Может быть поэтому Виннамин было легче занять ее место, — при этих словах в голосе Сарэй зазвучала горечь.

— Если бы она пыталась занять место вашей матери, разве стали бы она и ваш отец ждать так много лет перед тем, как пожениться? — возразила Али. — Я слышала, что одна из ваших теток заставила его вспомнить о том, что он обязан жениться снова.

— А кто твоя мать? — внезапно спросила Сарэй. — Ты всегда такая холодная и рассудительная — твоя мать такая же?

Али уже думала, что отвечать, когда этот вопрос будет задан. Очевидная ложь, что мать умерла, сейчас прозвучала бы цинично. Ее мама слишком часто ходила по опасным дорожкам, и Али просто боялась накликать беду. Так что она соврала, но по-другому.

— А я ее никогда не знала, — ответила Али. — Мне говорили, что она была из труппы бродячих музыкантов. Они проводили зиму в городе, и тогда она жила с моим отцом, он торговец. Только через год после моего рождения она перестала возвращаться.

Минуту девочки молчали.

— Али, прости, — прошептала Сарэй, — мы не хотели, чтобы ты вспоминала об этом.

Али добавила в голос немного дрожи:

— Да я почти никогда об этом и не думаю. Папа у нас очень славный, — и добавила тихо: — Она ушла не из-за моих сестер. Только из-за меня.

— Вы бы не помолчали? — зарычал кто-то совсем рядом. — Нам работать завтра, если вдруг кто-то забыл.

— Али, прости нас, — прошептала Дов и растянулась на своем тюфяке.

— Я ваша рабыня, — ответила Али, — вы имеете право.

— Нет, — прошептала Сарэй, — не имеем.

И сестры смолкли.

«Видимо, этот вопрос исчерпан», — подумала Али и порадовалась про себя.

Заговор сущности. Мы носим с собой свою сущность повсюду, она заключена в нашей коже, в наших волосах, в наших ногтях, Это означает, что все, к чему мы прикасаемся, получает от нас кусочек нашей сущности. Чем дольше контакт, тем больше сущности передается. Таким образом, если вы наденете на себя вещь, предназначенную человеку, который перед этим активно двигался, или ему было жарко, или он был расстроен, то эта вещь передаст вам более чем достаточно сущности для заговора. Маги любят создавать заговоры сущности для таких предметов, как замки и ключи, потому что такими заговорами может пользоваться только их владелец. Они устойчивы против дураков, и их всегда можно обойти.

Из лекции по основам магической теории Нумэйра Салмалина в Королевском университете в Корусе, прослушанной тринадцатилетней Али

Как обычно, Али проснулась до рассвета, так как герцогиня не отстранила ее от ежедневной работы. Во дворе она увидела Навата, который сидел на краю колодца с чистой водой для кухни. Он был окружен воронами. Птицы сидели на крыше, на плечах Навата, ходили по земле, взлетали на ограду вокруг огорода и дрались за место на мишенях, установленных между бараками и садом. Все вороны выглядели довольными, как люди, которые встали рано, когда рассвет только позолотил горизонт на востоке. Их перья ворошил утренний ветерок. У некоторых еще слипались глаза.

Они обернулись и посмотрели на Али. Нават тоже обернулся.

— Прилетела моя семья, — объяснил он, — мы набросимся и заклюем ястреба Броно, если ты прикажешь. Он опасен для людей и их птенцов.

Али почесала голову. Что ей сказать на это? Конечно, она была с ним согласна. Успех сделки с богом зависел от того, доживут ли птенцы Балитангов до конца этого лета. Из-за Броно сделка могла сорваться.

— Знаешь, у двуногих это не так просто, — ответила она, размышляя, как бы доходчивее рассказать своим пернатым союзникам о людях. — Мы не можем заставить его отступить. Так мы просто поставим птенцов под еще большую угрозу.

— Тогда давай нападем и перебьем его стаю, — радостно сказал Нават. — Он не сможет убивать или воровать, если его кости будут разбросаны по всей округе.

Али вздохнула.

— Нават, дело не только в Броно. Ты видел солдат, которые пришли вместе с ним? И это не вся его стая. Их много, очень много, и они придут и уничтожат всех в том месте, где был убит принц, понимаешь? Его брат, жена брата, король…

Нават озадаченно смотрел на нее, склонив голову набок. Остальные вороны точно так же наклонили головы, явно выражая удивление.

— Люди не такие последовательные, как вороны, — продолжала Али. — Титул и степень родства у них все время меняются. И если вы навредите кому-нибудь из их родни, они накажут всю семью, даже целый город. Вы же здесь, чтобы помогать мне, а я здесь, чтобы сохранить жизнь птенцам Балитангов, так?

— Да, Али, — улыбнулся Нават.

— Тогда ты должен верить мне! Напасть и убить принца — значит сделать еще хуже и навлечь на Балитангов еще большую опасность, — сказала ему Али. Она чувствовала себя слабой, одинокой и с трудом подбирала слова. Приходилось ли тете Дайне чувствовать себя подобным образом и помогало ли тете знание языка животных в таких же ситуациях? — Если мы будем бдительно смотреть за птенцами, ни на секунду не спускать с них глаз, то сможем сохранить их целыми и невредимыми, и нам не придется ни на кого нападать. — Али потерла заболевший лоб. — Ты скажешь об этом своим друзьям, Нават? — спросила она. — А про людей и королей я расскажу тебе потом.

— Хорошо, Али, — сказал Нават, и его лицо осветила улыбка.

Эти улыбки очаровывали Али и могли отвлечь ее от дел. Девушка постаралась об улыбке не думать и пошла за своими козами. Она выводила их за ворота деревни, когда услышала, что вороны улетают из замка. Али обернулась и некоторое время шла спиной вперед, глядя, как птицы парят над Танаиром. Она наслаждалась видом их переливчатого иссиня-черного оперения в свете раннего утра и изящными взмахами крыльев. Скоро они скрылись из виду, некоторые спустились на деревья в восточных скалах, другие улетели в поля, окружающие Танаир. Али понадеялась, что птицы не оставили после себя заметных знаков своего присутствия.