В трубке царило все то же странное молчание. Когда Корвус наконец заговорил, голос его звучал тихо и в нем слышалось беспокойство:

– Что-нибудь еще, Мелоди?

– Это все.

Как будто этого мало! Что такое произошло с Корвусом? Неужели он не верит ей?

Корвус опять прервал молчание. От спокойствия его тона делалось почти жутко.

– Мелоди, вы прекрасно поработали. Хвалю. Теперь слушайте внимательно. Вот чем вам следует заняться: нужно, чтобы вы собрали все компакт-диски, все фрагменты окаменелости, вообще все, связанное с данным исследованием, и убрали это в надежное место, в шкаф для хранения образцов. Шкаф непременно заприте. Если какая-либо информация осталась в компьютере, удалите ее с помощью программы, которая полностью стирает файлы с жесткого диска. Потом идите домой и поспите.

Мелоди не верила своим ушам. «Поспите»? И больше он ничего не может сказать?

– Это ведь возможно, Мелоди? – мягко спрашивал голос. – Все под замок, компьютер очистите и идите домой, поспите, поешьте как следует. Утром еще поговорим.

– Ладно.

– Хорошо. – Пауза. – До завтра.

Положив трубку, Мелоди так и осталась сидеть, ошеломленная, в пустой лаборатории. После всей проделанной ею работы, после ее необычайных открытий Корвус вел себя так, будто его это абсолютно не волнует или будто он даже не верит Мелоди. «Хвалю». Ей было обидно. Тишина лаборатории казалась гнетущей. Здесь Мелоди совершила одно из важнейших открытий за всю историю палеонтологии, а он только и может ее похвалить? И сказать, чтобы она шла спать?

Мелоди подняла глаза на часы. Клац – минутная стрелка передвинулась. Одиннадцать пятнадцать. Она посмотрела на свое плечо, на запястье – там поблескивал браслет, на жалкую маленькую грудь, на неприглядные худые руки в веснушках, на обкусанные ногти. Вот она, Мелоди Крукшенк. Тридцати трех лет, до сих пор ассистент без перспективы получить постоянную штатную должность, никто в научном мире. В ней поднялось жгучее возмущение. Она вспомнила своего строгого отца, университетского профессора, цель которого, часто им высказываемая, заключалась в следующем: дочь не должна превратиться в «заурядную бабенку вроде всех остальных». Мелоди подумала: до чего же она старалась ему угодить! Еще подумала о матери, с негодованием отвергавшей карьеру домохозяйки и желавшей нажиться на успехах дочери. Ведь и ее Мелоди старалась радовать. Она вспомнила всех своих учителей, которых стремилась не подвести, всех преподавателей, научного руководителя.

И вот теперь – Корвуса.

Так куда же ее привела эта покладистость и услужливость? Мелоди обвела взглядом лабораторию – подвальное помещение без окон.

Она впервые задумалась над тем, как же именно Корвус планировал распорядиться их открытием. Да, оно и в самом деле их – у него одного ничего бы не вышло. Корвус толком не умеет обращаться с оборудованием, практически не разбирается в компьютере, и всего-то он навсего несчастный минералог. Мелоди провела исследование, выведав у окаменелости нужные секреты. Мелоди установила связи, экстраполированные на основании полученных данных, развила теории.

Постепенно ей становилось ясно, почему Корвус хотел сохранить все результаты под большим секретом. Подобное открытие наверняка вызовет интриги, волну соперничества, начнется лихорадочная охота за остальными частями окаменелости. Тогда Корвус может легко упустить открытие, а значит, лишиться влияния. Доктор знает, насколько оно ценно – влияние. Влияние в научном мире на вес золота. Вообще, если задуматься, влияние – довольно непростое понятие...

Разум Мелоди словно прояснился впервые за многие месяцы, а может, и годы. Вероятно, это произошло от усталости – она ведь устала угождать, устала работать на других, устала от лаборатории, похожей на склеп. Взгляд Мелоди упал на сапфировый браслет. Она сняла его, покачала перед глазами: камешки чарующе засверкали. Корвус заключил одну из выгоднейших за всю свою карьеру сделок – подарил ей украшеньице, думая купить ее молчание и робкую, чисто женскую покладистость. Мелоди с отвращением засунула браслет в карман.

Теперь она начала понимать, почему Корвус так прореагировал на ее отчет, почему он держался настолько угрюмо и даже нервничал, когда говорил с ней по телефону. Мелоди выполнила поручение слишком хорошо. Корвуса тревожило, что она чересчур многое выяснила и может утверждать, будто все открытия принадлежат ей.

На Мелоди Крукшенк будто снизошло озарение. Теперь она знала, как нужно поступить.

Компьютеров, которые превышали бы по мощности многофункциональную аналоговую систему обработки данных М-Логос 455, человечество еще не создало. Машина эта помещалась в постоянно вентилируемом, идеально чистом и изолированном от атмосферных помех подвальном помещении, расположенном под зданием штаб-квартиры Агентства национальной безопасности в Форт-Миде, штат Мэриленд. Компьютер этот сконструировали не для предсказания погоды, не для моделирования термоядерного взрыва в пятнадцать мегатонн и не для определения квадриллионной цифры после запятой в числе пи. Перед ним стояла гораздо более прозаическая задача – слушать.

Бессчетные узлы, рассеянные по всему миру, вбирали потоки недифференцированной цифровой информации. Компьютер перехватывал более сорока процентов трафика во «всемирной паутине», более девяноста процентов всех переговоров по мобильным телефонам, фактически все радио– и телепередачи, многие разговоры, осуществляемые через наземные линии связи и значительную часть информации, идущей по правительственным, корпоративным и частным локальным сетям.

Этот бурлящий цифровой поток в режиме реального времени вводился в М-Логос 455 со скоростью шестнадцать терабит в секунду, а компьютер лишь слушал.

Он улавливал разговоры, ведущиеся на всех известных языках и диалектах мира; ему были доступны все электронные протоколы и почти все компьютерные алгоритмы, когда-либо созданные человеком. Но этого мало: М-Логос 455 стал первым компьютером, применившим новый, сверхсекретный способ анализа информации, известный под названием «Статтерлоджик». «Статтерлоджик» изобрели передовые программисты и специалисты по теории кибернетики, сотрудничавшие с Разведывательным управлением министерства обороны. Они предприняли попытку обогнуть риф искусственного интеллекта, о который за последние десятилетия разбились надежды столь многих программистов. «Статтерлоджик» не имитировал человеческий разум, чего весьма безуспешно пытались добиться от своего детища изобретатели искусственного интеллекта. Он действовал по совершенно новой логике, основывавшейся отнюдь не на принципах искусственного интеллекта.

Однако, даже несмотря на «Статтерлоджик», компьютер не «понимал» услышанное в буквальном смысле слова. Его функция заключалась лишь в распознании «информации, представляющей интерес», или «любопытной информации» на жаргоне операторов. Подобную информацию компьютер направлял на анализ людям.

М-Логос 455 обычно находил ее в электронных письмах и разговорах по мобильным телефонам. Последние распределялись между ста двадцатью пятью живыми «слушателями». Их работа требовала самых разносторонних знаний, свободного владения нужным языком или диалектом и чуть ли не сверхъестественной интуиции. Быть хорошим «слушателем» считалось не наукой, а искусством.