***

Теперь мы жили в шаговой доступности от пляжа, так что торопиться на назначенную накануне встречу с Пенелопой Темплтон у нас не было необходимости. Даже если бы я вышла из дома без пяти одиннадцать – я всё равно бы успела оказаться в нужном месте в нужное время.

Несмотря на выходной день, на пляже было не очень людно: большинство отдыхающих предпочитало полуденной жаре вечернюю прохладу, и потому летом на этот пляж даже туристы стягивались лишь к четырем-пяти часам дня. Но так как Пенелопа не любила скопление людей на пляже – да и кто бы мог похвастаться подобной любовью?– она предложила встретиться до полудня, и я сразу же согласилась, так как для меня это время тоже было более чем приемлемо. В итоге в промежутке с восьми до одиннадцати часов утра я была занята приготовлением сандвичей и лимонада для пляжного пикника, завтракала в компании Берека, собирала пляжные игрушки и созванивалась со своими родителями по нерешенным вопросам обустройства их палисадника, а по возвращению с пляжа, примерно с пяти часов до позднего вечера, планировала поработать, перед этим не забыв занять Берека очередной новой энциклопедией или пазлом на сто пятьдесят – двести деталей, сборкой и склейкой которых он стал особенно сильно увлекаться с конца весны этого года. У меня уже имелась коллекция из дюжины склеенных и заламинированных мной лично или Гриром пазлов, однако их сложность, превышающая двести деталей, Береку всё ещё не давалась, что, думаю, рискует оставаться границей его возможностей в этой сфере относительно недолго. Уверена – не пройдёт и полгода, как этот ребёнок заставит меня клеить пазл на пятьсот деталей, а к его семи годам я уже буду задумываться о тысячи деталях в одной картине, а может быть даже и большем их количестве. Я никогда особенно не увлекалась сборкой пазлов: за всю свою жизнь собрала всего пять картин и все в подростковом возрасте. Моим максимумом до сих пор остаётся пятьсот пятьдесят деталей – после той сложной, монохромной картины я остыла к этому хобби, так и не успев им толком заразиться. Не знаю, откуда вдруг у Берека такое яркое влечение к пазлам. Однако всё, что в этом ребёнке остаётся для меня загадкой, я причисляю к малоизвестному мне источнику его происхождения, то есть к его биологическому отцу.

Первую мозаику на пятьдесят пазлов Береку подарила моя мама. С того дня я каждый месяц трачусь на три-четыре пазла, если желаю провести вечер за работой и не могу оставить Берека под присмотром Астрид, Грира или наших родителей. Так что я заранее запаслась картиной в виде разобранного водопада, зная, что от подобного времяпровождения и Берек будет в восторге, и моя профессиональная продуктивность на несколько часов воспрянет духом.

Итак, собрав приличную корзинку для пикника, щедрым слоем нанеся на свою белоснежную кожу и более розовую кожу Берека солнцезащитный крем, мы вместе уверенно шагнули прямиком под палящие лучи солнца уходящего лета и, уже спустя каких-то пять минут, были на пляже.

Я сразу выхватила взглядом большой красно-белый пляжный зонт, установленный с левой стороны пляжа, по которому Пенелопа завещала мне ориентироваться в процессе её поиска. Гулко выдохнув и поправив на себе соломенную панаму с широкими полями, и не заметив того, как следуя моему примеру, мой сын поправляет на своей голове сомбреро из более тёмной соломки, я шагнула навстречу новой жизни в новом городе. В конце концов, до переезда сюда мне ведь хотелось завести положительные знакомства на новом месте жительства. Именно эту мысль я настойчиво и повторяла самой себе, с каждым шагом всё заметнее сокращая расстояние между мной и теми, кто, предположительно, рисковал стать новым кругом моего общения.

***

Пенелопа пришла на пляж в компании своей пугающе большой, как для меня, семьи. Нам повезло, что они заметили нас только в момент, когда мы приблизились к ним впритык, потому что как только они нас заметили, мы с Береком в буквальном смысле стали вишенкой на торте их выхода в свет. Пенелопа, подбежав ко мне в раздельном купальнике розового цвета, сразу же обеими руками схватилась за мою правую ладонь и уже в следующую секунду начала представлять мне всех присутствующих, включая себя, обязательно обозначая каждого человека не только личными именами, но и числительными. По-видимому, у этой симпатичной и кажущейся рассудительной молодой женщины имелся существенный пунктик на математических точностях.

Так выяснилось, что моей новой знакомой тридцать один год – если честно, она выглядела на пару лет старше, а её оголённое тело ещё набрасывало ей пару лет к реальному возрасту. Мужа Пенелопы, улыбчивого, крупно сложенного, высокого кареглазого шатена с выгоревшими на солнце, но когда-то бывшими тёмными волосами, звали Одриком и ему было тридцать пять лет. Он был одет в красные шорты и выленявшее поло голубо-серого цвета, и тоже выглядел на пару лет старше своего реального возраста. С Пенелопой и Одриком на пляж пришли их дети: восьмилетняя Блу, пятилетний Питер и двухлетняя Летисия, которую все сокращённо звали Лети. Береку необходимо было наладить контакт именно с Питером, но он почему-то вдруг потянулся к смущающейся Лети, что мгновенно вызвало всеобщее умиление и позволило Одрику пошутить о том, что, кажется, мой сын определился со своей будущей невестой. Услышав подобные слова, я вдруг неожиданно для себя смутилась и бросила сосредоточенный взгляд на сына, всё ещё пытающегося потискать руку уже пунцовой от смущения Лети. Неужели мой ребёнок когда-то станет для кого-то женихом?.. Я вновь перевела взгляд на Лети. Эта малютка когда-то станет чьей-то невестой?.. Я вновь посмотрела на настойчивого в своей попытке привлечь к себе внимание девочки сына. Способен ли он будет, когда вырастет, жестоко разбить сердце наивной девушки, какой рискует вырасти Лети? Посмеет ли влюбить в себя кого-то лишь затем, чтобы после жестоко бросить?..

Словив себя на том, что начинаю всерьёз хмуриться, я едва уловимо помотала головой, таким малоэффективным способом неосознанно пытаясь вытряхнуть изо всех затемнённых углов своего подсознания постыдно бредовые мысли. Берек не Байрон, а я не Лурдес. Мой сын обязательно вырастет достойным мужчиной, даже если для этого мне придётся жестоко наказывать его или даже если придётся отстранять его от себя, но он не станет… Копией своего отца.

Благо долго отвлекать себя от депрессивных мыслей самостоятельно мне не пришлось – в моё пространство вновь ворвался голос Пенелопы, напоминающий собой весело звенящий на ветру колокольчик:

–Я думала, что сегодня вы придёте всем своим составом,– заглядывая мне в глаза, она улыбнулась и обвела рукой пустующее пространство между мной и Береком.– Я привела свой весь.

Мгновенно почувствовав где-то в области своей грудной клетки невольный укол, вызванный неловкой ситуацией, на протяжении последних пяти лет повторившейся в моей жизни бесчисленное количество раз, я натянуто улыбнулась и в итоге ответила собеседнице максимально нейтральным тоном:

–Мы с Береком и есть полный состав нашей семьи.

–У моей мамы нет мужа,– наконец отвлекшись от окончательно побогровевшей от стеснения Лети, вдруг по-взрослому решил прояснить ситуацию Берек и в результате выпалил нашей новой знакомой правду прямо в лоб. “Правда в лоб лучше, чем нож в спину”,– однажды обмолвилась в присутствии Берека я, а он запомнил эти мои слова и с тех пор постоянно мечет словами-ножами исключительно в лоб. Как я. Стоит ли сердиться на ребёнка за поведение, которое ты сам ему наглядно демонстрируешь? Здесь можно сердиться только на себя. Однако тоже не стоит. Если что-то здесь и стоит делать, так это работать над воспитания себя для блага своего ребёнка. Склонность же говорить правду в лоб – не худшее, что мой сын рискует от меня перенять.