Замковый двор благоухал так, что даже безумный лесоруб Кукс заволновался в своем подземелье и приобрел скверную привычку плеваться в мирных поселян сквозь зарешеченное окошко.

Что же до коварных бруссов, то они хоть и стекались отовсюду к лакомому куску, которым являлся Дарт, но нападать не спешили. В их тугодумных мозгах медленно прокручивались какие-то нехитрые мыслишки.

Варварские вожди, прочно засевшие в ближайшей густой роще, пытались установить верховенство одного из них, но это дело застряло на мертвой точке. Больше всех распалялся Нана-Булуку Кривоногий Медведь, который действительно производил устрашающее впечатление на своих и чужих. Плохо очищенный от клейкой массы, которой его облепил большой болотный плевун, он с трудом мог сменить выражение лица, и время от времени оно застывало в каких-то немыслимых гримасах.

Как осаждать замок, никто из варваров толком не знал, но им очень хотелось попробовать. Дальние родичи из диких земель Ак-Суу время от времени брали приступом замки Дисса и страшно хвастались и гордились этим. А бруссы все по мелочи да по мелочи — и никаких тебе серьезных достижений в нелегком деле грабежей и захватов.

Подобное положение вещей могло стать невыносимым.

Еще более невыносимым оно было для Сереиона, который вот уже несколько дней подряд держал свое войско в состоянии полной боевой готовности. Он собирался обрушить железный кулак рыцарской конницы на бруссов, как только последние наконец соберутся вместе. Но время шло, варвары подтягивались и подтягивались, будто из воздуха появлялись, ловко минуя гарнизоны и форты, — и этому не было конца.

Король с каждым днем становился все грустнее и подавленнее. Обещанная война откладывалась тем временем на неопределенный срок, а тетя приближалась. Коварный Мулкеба забрался на самую верхушку своей башни, где хранились квашеные овощи, и на отчаянные призывы не откликался. Только пыхал какими-то разноцветными огоньками и время от времени заставлял башню гудеть дурными голосами и ходить ходуном.

Обещанный дракон в полном расцвете сил не появлялся, и варвары чувствовали себя все свободнее и свободнее.

Сереион начал потихоньку испытывать глубокие сомнения в собственном таланте стратега, и у него стал развиваться самый настоящий комплекс неполноценности.

Королевский лекарь Мублап бегал по замку как угорелый от короля, которого терзала жестокая депрессия, к министру Мароне, которого мучили сильные колики в животе и сердечные приступы; затем к Сереиону, которому он пытался внушить уверенность посредством гипноза, затем к Мулкебе, которого от волнения скрутило в три погибели, а затем к безумному лесорубу Куксу, иначе тот умудрялся вопить по двадцать часов подряд, чем ставил на уши весь замок.

Единственное, что несколько утешало Мублапа, — это то, что его величество даже в такой сложной ситуации не утратил знаменитого аппетита Хеннертов. Более того, завтракам, обедам и ужинам в замке уделяли самое пристальное внимание — ведь всем было доподлинно известно, что как только тетя явится в родные пенаты, она непременно заставит короля питаться правильно, то есть пищей безвкусной, пресной, похожей на жеваную бумагу и вообще отвратительной.

Хеннерты любили покушать еще полтысячи лет назад. По этой причине кухня в замке была огромная, оснащенная по последнему слову. Казанов и кастрюль там было столько, что даже Гедвига не могла поставить их на строгий учет, а пухлые поваренные книги, хранящиеся в каморке шеф-повара, являлись предметом дикой зависти и постоянного внимания со стороны иноземных государей.

Не меньше внимания было уделено и покоям, в которых его величество вкушал пищу.

Дартский замок строили разные строители в разное время. Вот почему он выглядел весьма и весьма причудливо, а его интерьеры могли даже смутить человека с неподготовленной психикой.

Скажем, убранством пиршественного зала занимался человек, который полагал, что ощеренные черепа побежденных врагов бодрят, освежают и способствуют хорошему пищеварению. Король сидел за столом, не помня себя от горя, и кушал куриную ножку. Это был уже второй завтрак его величества за сегодняшний день и, судя по тоскливому состоянию духа, далеко не последний. Ибо в самые горестные минуты Оттобальт Уппертальский предпочитал горестным мыслям хорошо прожаренное и посоленное мясо.

Чуть далее, левее от соусницы с шеттским пряным соусом, ждал своей участи горячий суп из свиных хвостиков и ушек. Король поглядывал на ароматное блюдо заинтересованными глазами и понемногу начинал ощущать вкус к жизни. Как раз в тот благостный миг, когда Оттобальт окончательно уверовал в свою счастливую звезду и был готов с уверенностью посмотреть в будущее, когда он уже твердою рукою придвинул к себе глубокую тарелку с супом и вооружился ложкой, — в окно врезался увесистый камень.

Нанеся сокрушительный ущерб цветному стеклу в высоком стрельчатом окне, сие метательное орудие со звоном плюхнулось в тарелку, окатив его опечаленное величество горячей жирной жидкостью.

— А-ах! — высказался король.

Реакции не последовало.

Это окончательно подкосило Оттобальта, и он принял все меры к тому, чтобы быть услышанным. Его величество топал ногами, пинал безответный стол, на котором звенела и громыхала посуда, одной рукой бил в золотой гонг, второй — отчаянно вращал трещотку и при всем этом вопил так, что с потолка сыпалась штукатурка.

Корона, которая всегда слетала в роковые минуты, грохнулась на пол и на сей раз.

— Сереион! Сереион!!! Черт побери! Немедленно найди и приведи ко мне Мулкебу!

Верный гвардеец возник в дверном проеме, словно привидение:

— Слушаюсь, ваше величество.

Мулкеба, как уже упоминалось, особой скоростью передвижения по пересеченной местности, коей являлся замковый двор, никогда не отличался. К тому времени, когда он был доставлен в покои короля, Оттобальт уже успел несколько успокоиться и натянуть капризный венец на правое ухо.

Завидев мага, он потыкал ложкой в тарелку с несъеденным супом, пытаясь привлечь внимание Мулкебы к ее содержимому:

— Что это такое, Мулкеба? Я спрашиваю, что это такое?!

Маг проявил чудеса сообразительности:

— Камень, ваше величество. Возможно, из пращи, ваше величество.

— Болван! Я и сам вижу, что это не фрикаделька! Я спрашиваю, когда это кончится?! Сколько я еще должен это терпеть?!

— Но, ваше величество, осада — дело весьма серьезное, так сказать мероприятие несколько затяжного характера. Мы стараемся, делаем все, что в наших силах, чтобы подманить варваров поближе. Будем считать, что страдания вашего величества — это достойный и внушительный вклад в копилку этих стараний.

— Кстати, о наших силах. Где то, что ты обещал еще в прошлый вторник? Сереион, — повернулся к гвардейцу, — ты свободен, можешь идти.

— Видите ли, ваше просвещенное величество, — загадочно улыбнулся чародей, — как я уже вам говорил, хранение литературы стратегического характера — дело очень тонкое, требующее внимательного и серьезного отношения…