Обычно он так говорит, когда приходится сдерживаться. Он хотел наорать на меня, но боялся спугнуть.

– Да пошел ты, – пробормотала я и потянула старую дверь.

Она поддалась с жутким скрипом. На чердаке пахло ветошью и пылью, а также – холодом. Сквозняк потащил обрывки старых газет, закручивая их в воздухе.

– Где ты? Что это было?

Я захлопнула дверь и огляделась. Меня интересовал выход на крышу.

– Яна! Прекрати ломаться и немедленно скажи, где ты находишься! – заорал он.

Ненадолго же его хватило. В первое мгновение я испугалась – слишком часто он орал за три года и я знала, что за этим следует. Но страх быстро прошел – я разозлилась.

– Ты отравил мне жизнь, и по твоей вине мэр ищет меня по всему городу! – зашипела я. – И после этого ты повышаешь на меня голос? Иди ты к черту! Мне не нужна твоя помощь! Я уезжаю, а ты сам решай свои проблемы!

– Прекрати так со мной разговаривать!

– А то что? – с интересом спросила я.

Я ожидала, он снова разорется, но в трубке было тихо.

– Ты хочешь умереть? – наконец сказал он. – Нет? Тогда говори, где ты спряталась. У тебя нет времени на объяснения.

– Ты хотел сказать – у тебя?

– Я сказал то, что собирался. Не спорь со мной. Потом я все объясню. Ну же, Яна. Я жду.

На секунду я засомневалась. Эмиль говорил уверенно, будто знал о чем-то. А если он меня не пугает и ситуация хуже, чем я думаю?

Я увидела выход и бросилась к двери. Надо скорее выйти и осмотреться.

На крыше лежал снег, верхний слой подтаял и застыл скользкой ноздреватой коркой. Я осторожно распрямилась у края.

У подъезда замерла знакомая Ауди. Карина стояла рядом, поставив ногу на подножку, и смотрела вверх. Мне показалось – прямо на меня и я пригнулась, чтобы меня не заметили. Рядом с детской площадкой стояла женщина и о чем-то переговаривалась с двумя мужиками, явно кого-то описывая. К ним спешил Валера.

– Блин, – негромко сказала я, прикидывая, не эта ли женщина спускалась по лестнице мимо меня десятью минутами раньше.

Они знают, где я.

Я отдышалась, стараясь успокоиться, подняла трубку к уху, и тихо спросила:

– Эмиль, ты еще здесь? Извини, я не должна была грубить. Я согласна. Я объясню, где нахожусь… Как скоро ты сможешь приехать?

Я бестолково кружила по крыше.

Медлить нельзя, но я не знала, что предпринять. Эмиль не успеет, если не стоит за углом. Звонить в полицию поздно. И даже спуститься на пятый этаж, чтобы постучать к Вовке я не смогу.

Они уже вошли в подъезды – по двое в каждый, и через минуту будут здесь.

Я подбежала к противоположному краю крыши, отсюда открывался вид на широкую дорогу, овраг и редкую лесополосу. За ней начиналось поле с какими-то производственными зданиями. На горизонте серебрилась река. Самый отшиб.

Здесь меня не поджидали.

Я прошла вдоль бортика, пытаясь вычислить нужный балкон. В крайнем случае, разобью окно и проникну в квартиру. Это лучше, чем быть сброшенной вампирами с крыши.

Балкон Вовки, если правильно посчитала, был маленьким и узким. Прыгать высоко – у меня екнуло сердце.

Я прицельно сбросила рюкзак и села на край крыши.

– Зараза, – произнесла я, глядя с высоты пятиэтажного дома.

Я уже слышала шаги на чердаке.

В конце концов, я охотница, со мной и не такое случалось. Вот, например…. Я задумалась, но ничего не вспомнила. Такое со мной впервые.

Надо повернуться лицом к дому и повиснуть на вытянутых руках – падать будет меньше, всего пару метров.

Я легла на живот и начала сползать, свесив ноги. Меня потянуло вниз под тяжестью собственного веса, руки уже не тормозили, потому что цепляться было не за что – бетон обледенел. Я заскребла ногтями, понимая, какую глупость сделала и с визгом полетела с крыши.

Несколько секунд невесомости закончились жестким ударом. Спиной, а потом и головой я ударилась обо что-то твердое и в глазах потемнело. Под ногтями таяла ледяная крошка. Где именно я лежу – внизу, на асфальте или все-таки на балконе я не поняла, пока не нащупала под собой большую мягкую тряпку. Когда перед глазами прояснилось, я увидела что это рюкзак. Значит, балкон. Надо же, как неудачно упала.

Я перевернулась, обняла рюкзак и решила полежать еще секундочку.

А потом сердце екнуло – они уже на крыше. Все обшарят, выглянут, а тут я – отдыхаю на чужом балконе.

Я встала на четвереньки и медленно распрямилась, держась за спину. На рюкзаке остались пятна крови в форме пятерней. Я пнула его в сторону, чтобы не заметили сверху, и вжалась в балконную дверь.

Из-за плотно зашторенного окна доносилась музыка. Я деликатно постучала по стеклу пальцем и тихо позвала:

– Вовка! Ты дома? Открой дверь.

Конечно, я могла ошибиться с балконом, но надеялась, что сегодня он прогулял школу.

Я постучала сильнее и стекло зазвенело.

– Вовка!

В любую секунду кто-то мог пройти вдоль края и внимательно осмотреть эту сторону дома. Я не могла ждать и пнула дверь ногой. Раз-другой, хлипкая защелка отлетела и, волоча за собой рюкзак, вломилась в комнату. Повезло, что дверь не пластиковая и закрыта на одну задвижку.

На этом везение закончилось.

Меня встретил девчоночий визг, от которого заложило уши. Грохотала музыка в стиле дабстеп, несколько парней – один из них Вовка, и их подружки весело проводили время.

Я захлопнула балконную дверь и задернула шторы.

– Тихо! – рявкнула я. – Взрослые дома? Успокойтесь! Вова, скажи им, что ты меня знаешь!

– Яна Сергеевна? – удивленно пробасил он.

– Умоляю, выключите это! – попросила я. Музыка, если ее можно так назвать, звучала так, что казалось, будто меня избивают.

Наконец, она смолкла. Я дрожащей рукой провела по лицу, измазав кровью, упала на свободный стул и схватила со стола чей-то стакан с коктейлем. На вкус – горький, меня сразу замутило.

– Вовка, – сказала я. – Я не поняла, почему ты не в школе? Я его на соревнования вытягиваю, занимаюсь, а он? Мохито пьем?

– Только маме не говорите… – по привычке заканючил он и ошарашенно замолк. Через секунду он перешел в наступление. – А вы? Тренировки пропускаете, выглядите странно… Вон, в квартиру вломились.

– Вовка! – зарычала я.

– Если никому не скажете, я тоже не скажу! Вас на родительском комитете уже обсуждали!

Я подняла руки, сдаваясь. Одна из девчонок взвизгнула, и я спрятала ладони.