– Открывай!

Руки трясутся, и со своей задачей Вита справляется с трудом. Медведь сзади нетерпеливо сопит, но в процесс не вмешивается. Заходят в темную прихожую, щёлкает выключатель. Никакого мрамора и витражей. Обычный качественный ремонт, который она смогла себе позволить несколько лет назад. Впрочем, вряд ли его сейчас интересует интерьер её квартиры. Бачо довольно резко придвигает Виту к стене, одним стремительным движением стаскивает бретели вечернего платья вниз, оголяя великолепную женскую грудь.

– Это нельзя никому демонстрировать, потому что это моё! Поняла?! – шипит, сжимая и без того напряженные вершины.

– Чем докажешь? – вызывающе вскидывается Вита, ступая на тонкий лёд…

– Ах, тебе нужны доказательства?!

– Ну, знаешь ли, языком болтать любой умеет…

Ох, он умел… Языком… И не только болтать…

– Уммм, ещё… Да-да, вот так, мммм… И тут. Хорошо… Бачо… Ба-а-ачо… ну же…

– Так чьё здесь все, ммм? – Как он может разговаривать в такой момент, Вита совершенно не понимает. Её накрывает дикое, примитивное желание.

– Твоё…

– Что-то я плохо слышу. Старею, наверное… – задумчиво протягивает мужчина, и снова таранит пальцами скользкое горячее нутро. Вита не может больше терпеть эту муку! Она выскальзывает из его рук, резко толкает любовника в грудь, и тот падает, не ожидавший такого подвоха. Она тут же берет ситуацию под контроль, забирается сверху и резко насаживается на крепкую плоть… Кричат оба. Раньше Вита всегда считала, что подобный шум в спальнях – выдумка создателей фильмов для взрослых, а теперь… Теперь она не знает, как можно молчать, когда он так глубоко, так плотно в ней. Она всем телом стремится к нему, стискивает внутренними мышцами каждый раз, как только он устремляется к выходу. Отчаянно подаётся навстречу.

– Моё, все мое! – рычит Бачо, сжимая в руках половинки значительно поуменьшившейся попки.

– Жадина.

– Ты… даже… не представляешь… какой – в такт каждому её движению.

– Не могу больше… Устала…

Позиция наездницы хороша, но трудоёмка – ноги дрожат и подкашиваются.

– Лентяйка, – шепчет в губы, и тут же скидывает её с себя. – Ложись на живот!

Вита делает, как ей было сказано, и уже через несколько минут кончает. Засыпает мгновенно. Она настолько вымоталась, что даже не в силах анализировать ситуацию, хотя и надо, наверное… Утром просыпается поздно. Одна. В кухне шум и разговоры! Звонкий, ломающийся голос сына, и мужественный баритон с лёгким грузинским акцентом, от которого даже сейчас у неё поджимаются пальцы на ногах. Черт! Звонкий ломающийся голос сына?! Вита пулей слетает с кровати, мечется по комнате, не зная, как поступить. Она впервые в жизни так опростоволосилась! Как же неудобно! Что Сашка подумает?! Срамота-то какая! Тайком пробирается в ванную, принимает душ, чистит зубы. На голове черте что – от влаги волосы завились в кудри, и теперь непослушно торчали во все стороны. Но с этим уже ничего не поделаешь… Вышла, тенью скользнула в сторону кухни.

– А вот и наша рыжуля проснулась!

– Привет. – Робкий, не свойственный Вите шёпот. – Привет, Сашка. Ты чего так рано? – Это уже сыну, которого Вита по привычке чмокнула в нос.

– Дело было, но планы пришлось поменять, – скривился сынок, которому материнские нежности порядком надоели. – Извини, что помешал.

– Ты не помешал… Бачо уже скоро уходит…

– Да? – удивляется сынок. – А вот мне он другое сказал… Обманул, что ли?

– И что же Бачо сказал? – поинтересовалась Вита, стрельнув взглядом в мужчину.

– Сказал, что надолго у нас задержится. А может, и навсегда. Я-то скоро уеду, кто тебя кормить будет?

– Хороший у тебя сын. Заботливый, – хохотнул Бачо, переворачивая что-то на сковороде. – Ты мне вот что скажи, рыжуля… Как так случилось, что самый известный ресторанные критик страны не умеет даже яичницу пожарить?

Вита вспыхнула до корней волос. Вот же… Сашка! Выдал все ее секреты подчистую. А ведь то, что она совершенно и абсолютно не умеет готовить – было ее самой главной, самой страшной тайной.

– Не могу, и все! – буркнула Вита.

– Ты ведь знаешь все технологические процессы, разбираешься в тонкостях и нюансах вкуса… – продолжал мужчина.

– Но последний раз, когда мама пыталась приготовить какой-то хитрый соус – у нас случился пожар.

– Просто коньяк загорелся… – заметила Вита уныло.

– Ага, а потом полотенце…

– Сашка! – шикнула на сына.

– Да ладно, пусть знает, с кем жить собирается… А вы, кстати, как? На законных основаниях? Расписываться планируете?

– Сашка!

– Не знаю – не знаю… Вдруг она и мне дом подожжет?

– Ах, так?! Не знаешь?! Ну, тогда скатертью дорога! – находится Вита. – Я девушка правильная, у меня только по любви все… И со всеми положенными штампами! – Выпаливает, и тут же в ужасе зажмуривается. Ну, кто ее за язык дернул? Сейчас сбежит от нее, как черт от ладана. Какому мужику, после третьего свидания (да и свидания ли это вообще?!), понравятся такие разговоры?! И почему она всегда все портит?! Что это за напасть?

– Эх… Значит, придется штампами паспорт портить… Ну, не бросать же тебя, такую правильную?

Любовь… Она окружает нас повсеместно. Кружит в пространстве, соединяет судьбы, слагает свои истории…

История 8. Все вместе

Лето. Аномально холодное, как утверждают синоптики. Так с какого же перепугу именно сегодня такая жара?! Зной опаляет кожу, и царапает пересохшее горло, пот мелким бисером выступает над губой и по лбу. По раскаленному асфальту парковки катится белый одноразовый стаканчик. Удивительное дело – погода абсолютно безветренная. Вита пикает сигналкой своей новенькой машинки, вытирает платком лицо, и делает шаг по направлению к недавно построенному терминалу аэропорта. Душно невыносимо. Душно так, что утихомирившийся совсем недавно токсикоз, возвращается с новой силой. Нужно было все-таки послушаться мужа, и остаться дома. Под кондиционером. С графином терпкого лимонада со льдом и каким-нибудь незамысловатым романом. Всю другую литературу Вите читать категорически запретили, после того, как она расплакалась над «Каштанкой» Чехова. И дернул ведь черт перечитать сие незабвенное творение?! А главное, ничего не предвещало беды. Просто забеременев, Виту потянуло на воспоминания. Она достала с антресолей огромную коробку, в которой хранились всякие разные артефакты из Сашкиного детства, и принялась их перебирать. Среди кривобоких поделок, видавших виды игрушек, и роддомовских бирок, в коробке также оказалась первая хрестоматия сына. А в ней приснопоминаемый рассказ… Здорово она тогда напугала своего джигита. Он и так-то седой наполовину, а тут…

– Что, Вита, что?! Куда звонить, что болит, почему плачешь?! – Едва успев переступить порог квартиры.

– Ууууу… Каштанкааааа…

– Какая каштанка, рыжуля?! Это какая-то новая запеканка? Или что?! – суетился Бачо, подхватывая жену с пола, на котором она сидела в окружении кипы использованных