– Мам, а почему бабушке нельзя про домик рассказать? – спросил как-то Георгий.

– Бабушка ведь тоже захочет пожить в домике, а она там не поместится и очень расстроится, – сказала Лариса.

В один из вечеров, когда Лариса пришла забирать из сада Георгия, ее отвела в сторону воспитательница.

– Не хочу вас пугать, но вам стоит обратить внимание на сына, – сказала воспитательница.

– А что случилось? – испугалась Лариса. – Он кого-то обидел?

– Нет, нет, не в этом дело. Георгий – послушный мальчик. Только у нас сегодня было методическое занятие по определению психологического состояния детей, и результаты показали, что у вашего сына – сложности.

Лариса опустилась на детскую скамеечку.

– Подождите, я сейчас, – сказала воспитательница и пошла к своему столу. Вернулась с листочком бумаги. Протянула Ларисе.

На листочке был нарисован дом. Корявый, с неровными стенами и пошатнувшейся крышей. Но это был дом, склеенный Ларисой. Разрезанный посередине. Два этажа и лестница. А в комнатках – фигурки человечков. Лариса чуть не расплакалась от счастья. Ей очень понравился рисунок. У Жорика было чувство пространства. Очень прилично для его возраста. Воспитательница смотрела на Ларису с видом: «Теперь-то вы понимаете, что я имею в виду?» Лариса сразу успокоилась и спросила:

– Это дом. Замечательный рисунок. А что?

– Вы, конечно, не обязаны знать методики дошкольного развития, – начала объяснять воспитательница, – но рисунок дома – главный тест, который показывает внутреннее состояние ребенка. Если ребенок рисует дом, например, с трубой, из которой идет дым, или окошко с занавесками, дверь – значит, все в порядке. Ребенок нормально развивается. Вот, посмотрите на рисунки других детей.

Воспитательница сбегала к столу и принесла пачку листочков. Они были все одинаковые. Квадрат – стены, маленький квадратик – окно, треугольник – крыша, закорючки – ступеньки, палочки – трава. Солнышко с лучами.

– Видите, как рисунок вашего сына отличается от остальных. Почему дом двухэтажный? Почему он как бы распилен надвое? Ни одного окна. И комнаты. Почему столько комнат? И никакого пейзажа вокруг дома. Я не хочу вас пугать, но обратите на это серьезное внимание. Может, вам стоит проконсультироваться с детским специалистом?

– Спасибо, – сказала Лариса. Она улыбалась и ничего не могла с этим поделать – у нее замечательный, талантливый сын. Воспитательница смотрела подозрительно.

Регина видела внука раза три. Специально в Москву приезжала. Останавливалась у Екатерины Андреевны. Туда же приезжала Лариса с Жориком. С московскими родственниками Регина так и не познакомилась. Да не очень-то и хотела, к облегчению Нелли Сергеевны.

Регина обиделась на дочь. Удачно вышла замуж, деньги есть, а родителям не помогает. Володя болел – почки отказывали. Деньги были нужны. На Сашку надежды никакой. Так и болтался без дела. Подрабатывал. Но все и тратил – на водку. Лариса не могла объяснить матери, что не может попросить у мужа денег. Он давал, но по мелочи. Хозяйством заведовала Нелли Сергеевна. Все, что нужно было Жорику, тоже она покупала. Не доверяла Ларисиному выбору. А Регина сердилась.

Каждый приезд в Москву Регины заканчивался скандалом. Екатерина Андреевна металась между Ларисой и подругой.

– Нет, ты скажи мне, – кричала Регина, обращаясь к Екатерине Андреевне, – почему она нам не помогает?

– Она же посылает… – заступалась Екатерина Андреевна.

– Да. Посылает. По большим праздникам.

– Значит, больше не может.

Екатерина Андреевна знала, что Лариса специально откладывает, чтобы послать.

– А почему не может? Что в этом такого? Разве зять не должен помогать родственникам? Я ей, между прочим, мать. Могла бы попросить. Ничего бы с ней не сталось. А то вон гордая какая.

– Дело не в гордости. Попросить она может, но ей все равно не дадут.

– Значит, надо еще раз попросить. Или пусть работать идет.

– Ты не понимаешь, Регина, там такая семья…

– Значит, надо было нормальную семью выбирать. А не дипломатическую. Тоже мне, послиха хренова.

Лариса молчала. Сидела, слушала, как будто ее и не было. Знала, что мать все равно не переубедишь. Но вину свою чувствовала. Регина заводила разговор на другую любимую тему – внук.

– А объясни мне, почему она не может к нам приехать с Жориком. На лето? Что ей мешает? Или ей уже наш Владикавказ не по статусу?

– Регина, не мели чепухи. Кто ж ее отпустит?

– Она что, в тюрьме сидит, чтобы ее отпускали? Села и приехала. Вон Жорик ко мне не подходит и бабушкой не называет.

– Он тебя редко видит.

– Правильно, привозила бы, видел бы чаще.

Лариса после визитов матери еще неделю плакала.

Жорику-Георгию едва исполнилось семь лет, когда Гоша бросил Ларису. У Гоши случился роман с новенькой сотрудницей пресс-службы – девушкой из дипломатической семьи, Катей. И возможно, ничего бы и не было. Как не было раньше. Лариса знала о романах мужа – Катя была далеко не первая, – но старалась о них не думать. Но Кате интрижка на работе была не нужна, она хотела замуж и подключила тяжелую артиллерию – своих родителей. А Катины родители были знакомыми знакомых Гошиных родителей по внешнеполитическому корпусу. Катина мама встретилась с Гошиной мамой, жены дипломатов пообщались, нашли друг друга женщинами умными и взяли дело в свои руки. Интерес был взаимовыгодный: Катя получала мужа из приличной семьи, Гоша – отдельную квартиру в центре Москвы плюс продвижение по службе. Дамы на прощание расцеловались, и Ларисина судьба была решена.

Разговор с Ларисой взяла на себя свекровь. Рассказала все прямым текстом, без обычных словесных реверансов. Лариса кивнула и ушла в комнату. Неожиданно рано вернулся Гоша.

– А как же Жорик? – только и спросила Лариса.

Гоша вышел из комнаты.

Разводились через суд. Только на суде Лариса поняла, что прожила столько лет под одной крышей с абсолютно чужими людьми. Лариса приходила на заседания одна, Гоша – с матерью. Георгий в связи с домашними проблемами был отправлен в школу с полным пансионом. Интернат, проще говоря. Лариса слушала, что говорит в суде свекровь, и думала, что говорят не про нее, Ларису, а про какую-то другую, ужасную, женщину. Свекровь напирала на то, что Лариса не заботится о сыне – ребенок нервный, больной, недокормленный. Сначала Лариса думала, что свекровь объявила войну, опасаясь за имущество – часть Ларисе все же полагалась, как совместно нажитое. Однако ночью после второго заседания до нее наконец дошло. Лариса даже проснулась от ужаса. Свекровь хочет лишить ее родительских прав и «отсудить» у нее Георгия. Следующей мыслью было поехать прямо сейчас в интернат, забрать сына и вернуться во Владикавказ. Лариса встала, умылась и поехала к Екатерине Андреевне. Посоветоваться. Рассказала ей про суд, про то, что говорит Нелли Сергеевна.