Он молча встает с пола, и уходит, даже не потрудившись надеть чертовы штаны. Почему? Что я сделала не так?

Странный, он бежит из своей комнаты, только бы не видеть меня. Куда? Я знаю, где найду его. Только вот не знаю, стоит ли мне идти за мужчиной, который смог разбудить то, что давно умерло во мне.

Напольные часы тикают так громко, разрывают пространство. Я не знаю сколько прошло времени. Холод, кажется заползает под кожу. Тело болит от долгого лежания на полу. Встать не получается, и потому я ползу на четвереньках до кровати. Цепляясь руками за покрывало, наконец распрямляю затекшее тело. Он там. В темной вонючей пыточной. Я знаю. Он там, и его мучают призраки прошлого, которое Алекс так глубоко скрывает в себе.

ОН

Боль пульсирует в моем воспаленном мозгу, когда я обваливаюсь на грязный, вонючий матрас в чертовой пыточной комнате. Раньше я звал ее комнатой наслаждений. Механизм дискошара начинает свой адский танец, наполняя уродливое помещение миллионом световых брызг. Тут мое место, именно так я должен был сдохнуть, если бы меня не спасли. Именно этого я заслужил по праву рождения. Но вот вычистить из моей души мрак, и вонючую грязь маме и отцу ак и не удалось, как бы они не старались. Я все равно остался тем искалеченным ребенком, который все еще скучал по женщине, превратившей в ад его жизнь.

- Почему она оставила меня? – шепчу я, уткнувшись носом в пальто Эммы Владимировны. Она тихо гладит меня по голове дрожащей рукой. Тело мамы давно унесли, укутав в черное клеенчатое одеяло. Надеюсь ей не холодно. Теперь уже нет. Мама больше не страдает. Ее болезнь прекратилась. И я больше не буду слышать мучительных криков, когда тело матери выкручивается от боли. Только теперь больно мне. В груди словно образовалась пустота.

- Леша, твоя мама просто запуталась.Так бывает. Взрослые тоже совершают ошибки,- тихо шепчет моя учительница – единственный человек, которому я доверяю в этом мире.-Теперь твоя мама свободна от болезни.

- И от меня,- борясь с болью, тихо говорю я.

- Нет, Леша. Она любила тебя. Даже не смотря на свою болезнь, она никогда не переставала любить тебя. Это просто невозможно,- в голосе доброй женщины слезы. Они капают мне на макушку, обжигающе горячие, блестящие, как стразы, без которых не могла жить моя мать. Ей нравился блеск, граненая красота, которая ее погубила.

- Я не хочу быть один,- легкие слова срываются с губ, как прозрачный пар на морозе.

- Ты никогда не будешь один. Никогда,- Эмма Владимировна порывисто притягивает меня к себе, и смотрит прямо в глаза. Своими блестящими от слез. Я ей верю. Впервые в жизни я верю.- Я даю тебе слово.

- Алекс, пожалуйста, - я слышу голос, как сквозь вату и открываю глаза, чувствуя на своих щеках влагу. Я плакал, как тот мальчик из моего сна.- Пожалуйста.

Китти всхлипывает. И я понимаю, она тоже рыдает, в голос, как кликуша. Ее ноги обнимают меня за талию. Я по яйца в ней, и не помню ни черта, что произошло. Вижу глубокие следы укуса на белоснежной коже возле груди. Но плачет она не от боли. Ей жалко меня. Жалко, блядь. Я бы с большим удовольствием сейчас увидел ненависть в ее взгляде, презрение. Но не эту гребанную жалость, крадущую мою душу, вырывающую из моего тела ее кровавыми ошметками.

-Китти, черт тебя возьми,- хриплю я, пытаясь выйти из нее.- Какого хера происходит?

Она молчит. Просто не позволяет мне покинуть ее тело, словно требуя продолжения адской пляски. Ее мягкие губы скользят по моему лицу, заставляя чертово сердце замирать, а потом биться в конвульсиях.

Я хочу быть с ней.

Она моя.

Только с ней.

Эти мысли бьются в мозгу, смешиваясь с колючей болью, когда я начинаю вбиваться в мой податливый страз.

- Я не могу без тебя,- шепчет Китти прямо в мой рот, которым я терзаю ее губы. – Я не хочу без тебя.

От этих ее слов я схожу с ума. Такие же я сказал ей совсем недавно, сказал, а потом жесоко растоптал ее веру. Я так думал, по крайней мере. Ее мышцы сжимаются вокруг моего члена, и я больше не сдерживаюсь. Мой оргазм сливается с ее стоном, превращаясь в вибрирующую в сверкающем воздухе музыку.

Она исцеляет меня, ее губы, словно элексир дарующий освобождение от ужасов прошлого. Она ведьма, околдовавшая меня. Я смотрю в блестящие глазища моей Эммы, и понимаю, что моя душа требует очищения.

- Расксажи мне, Алекс,- тихо просит Китти, - ты звал маму. Что произошло?

- Мама Эмма мне не родная,- проглотив колючий ком говорю я, впервые в жизни открываясь перед кем либо. – Моя мать – наркозависимая блядь, которая искалечила менят а потом сдохла, бросив маленького сына на произвол судьбы.

Пытаюсь вложить в свои слова ненависть, но звучу неуверенно. И Китти это понимает, смотрит так, словно читает мою душу. И мне становится так легко. Груз боли пронесенный сквозь жизнь ломается, трескается, как скорлупа, давая мне выход из оков памяти.

- И поэтому ты так меня ненавидишь? – неожиданно спрашивает Эмма. – Ты видишь во мне ее? Ведь так?

Ее вздох крадет остатки моей души, вырывает с мясом, сбивает дыхание. Я вспоминаю какой нашел ее – мою зверушку. Мерзкую, воняющую нечистотами, чужими прикосновениями. Казалось она такая же, как и все остальные: порочная, грязная тварь, не заслуживающая ничего, кроме боли. Но она оказалась другой. Такой же как я, когда был маленьким мальчиком. Такой же испуганной, такой же потерянно, сломленной. Мне нужно было избавиться от этой маленькой игрушки сразу. Но я оказался слаб. Я чувствую ее, каждый страх, боль. Даже когда ей просто холодно, я чувствую и желаю только одного – согрет, укрыть, облегчить страдания.

- Я не могу тебя ненавидеть,- улыбаюсь сквозь силу, не сводя взгляда с моей Эммы. – Даже если очень этого захочу.

- Алекс, контракт почти закончен,- шепчет Китти. – Я буду твоей еще неделю. А потом уйду.

Ее слова разбивают мой мир на миллиарды острых как бритва осколков.

- Останься,- шепчу, проклиная себя за просящий тон.

- Я не могу. Прости. Алекс, тебе не нужна я. У меня слишком большой груз за плечами.

Она берет мою руку и кладет на свой живот. Ощущаю пальцами тонкий шов на ее животе. Хирург был мастером. Я даже не замечал его раньше.

- Его звали Ванька,- шепчет Эмма, и в ее словах такая боль, что мне хочется только одного. Я хочу чтобы Эмма замолчала, потому что боюсь услышать продолжение ее рассказа. – Алекс, я убийца. Я убила своего сына. Тебе нужно бежать от меня. Бежать без оглядки. Твоя мать не такой монстр, каким являюсь я.

ОНА

Я думала он ударит меня, оттолкнет. Но я в очередной раз ошиблась. Алекс другой, не подвластный разуму, и потому еще более притягательный. Боль, которую я выпустила из себя превращается в агонию.

- Я не верю. Знаю, что ты просто не могла убить своего ребенка,- хрипит Алекс, заставляя меня вернуться на землю. – Это не ты, Эмма.