Саня не стала отвечать, а просто легла щекой на его грудь. Ни говорить, ни шевелиться не хотелось. Все сказано. Все сделано. Только нега и покой.

А его рука снова добралась до ее живота.

- Роди мне дочку, Сань…

У нее почему-то запершило в горле – так, что пришлось прокашляться.

- А что, второй сын тебе не нужен?

- Я все возьму, - он по-прежнему говорил серьезно.  – Хоть сына, хоть дочку. Главное, что наш.

Снова пришлось прокашливаться.

- Ну… учитывая… при каких обстоятельствах мы нашего зачали…  - задумчиво продолжил Саша, - может, и лучше, чтобы парень был. Если ж девчонке что-то в характер передастся… это ж сатана в юбке будет… - Саня еще раз закашлялась, а он вдруг поднял голову, заглянул ей в лицо. Еще крепче сжал переплетённые пальцы. – Прости меня, любовь моя. Прости дурака ревнивого и влюбленного. Никогда больше пальцем тебя… клянусь… лучше руку себе отрублю, но я…

- Оставь в покое свои руки, - Саня прижала палец к его губам. – Они мне нравятся, и пальцы в том числе. Еще пригодятся. И вообще, знаешь, учитывая мой не самый покладистый  характер - у меня теперь есть вопросы к родителям. А именно -  к тому, как именно зачали меня, - она рассмеялась, но Саша не поддержал ее веселье.

- Если дочка на тебя будет похожа всем, в том числе, и характером – я счастлив буду, - он по-прежнему неприлично серьезен. – Любить буду до умопомрачения – и ее, и тебя. И никогда, слышишь, никогда не обижу!

- Это только на словах легко говорить! – Саня не может больше вести этот серьезный разговор. Иначе расплачется от переполняющих эмоций, а плакать она не хочет. Наплакалась.  – Давай-ка, Александр Оболенский, руки за голову!

Он несколько секунд смотрел на нее – все так же серьезно и сероглазо. А потом закинул руки за голову, положил запястьем одной руки на другую. Но у Сани все равно не получилось обхватить их одной рукой – только двумя. И, глядя в  серые серьезные глаза,  оседлала бедра. И принялась скользить и тереться. Своей грудью, самыми вершинами – о его густую поросль. И ниже, там,  где она уже – еще?! – влажная – о его  еще – уже! – твердое.

- Ну как тебе, Сашенька, нравится так? – с придыханием спросила Саня,  прогибаясь, скользя по тому, что ей уже и самой очень хотелось впустить в свое тело. Еще немного, и…

- Это просто мучение какое-то… - хрипло выдохнул он. Запястья под ее ладонями дрогнули и замерли.

Замерла и Саня.

- Правда?

- Это очень больно – когда не можешь обнять, - тихо ответил он. – Я так без этого измучился, Сань…

Она охнула, всхлипнула, разжала руки и рухнула на него. Пробираясь ладонями под его шею, под начало спины, прижимаясь.

- Вот, вот, смотри, я тебя обнимаю! Видишь? Чувствуешь?!

Его руки крепко и крест-накрест легли на ее спину, скользнули вниз, немного приподняли и двинули женские бедра – и вот они уже одно целое.

- Вот теперь – чувствую, как обнимаешь.  Всесторонне.

***

- Саш, а Шура знает? – Саня пристегивала ремень безопасности.

Жаркая страсть в постели сменилась ворохом бытовых и иных вопросов. Саша категорически настаивал на скорейшем отъезде. Аргументов и желания отказывать у Сани, собственно, не было. Работа у нее в последнее время встала, Ротермель махнул на нее рукой и мрачно велел беречь себя, и нос не показывать в офис, дескать, грех на свою душу он брать не намерен  - не дай бог что случится с ней, бледной до зеленого прямо на работе. А сейчас Саня даже не верила, что ей было так плохо. Теперь она чувствовала себя легкой и звенящей, как воздушный шар. Но события все равно неслись ужасно быстро. Она собирала вещи, а Саша готовил ужин. Чтобы поверить в реальность происходящего, приходилось периодически повторять это вслух. Она выходит замуж. Она переезжает в другой город. У нее будет… пасынок?!

- Ждет  - не дождется, -  «бэха» тронулась с места. Санину машину Саша обещал перегнать в самое ближайшее время. Но запретил даже думать о том, чтобы ехать на двух машинах.

- Чего ждет? – не поняла Саня.

- Тебя ждет!

- Правда?! – ахнула Саня.

Вместо ответа Саша разблокировал экран своего телефона и протянул Сане. Она взяла осторожно. По современным реалиям телефон – это практически твое альтер эго. И дать свой телефон в чужие руки – это очень интимно. Это вам не замуж позвать, это гораздо круче. Это…

- Читай-читай,  - кивнул Саша. – У меня от тебя секретов нет.

Она выдохнула и начала читать. Успела просмотреть несколько сообщений, а потом в носу защипало, глаза заволокло слезами. Саня положила телефон на подставку между креслами и шмыгнула носом.

- Эй, ты чего? – забеспокоился Саша. Протянул руку, тронул ее пальцы. – Там же нет ничего обидного. Сань?! Ты чего расстроилась, Санечка?! Обиделась? На что?!

- Не обиделась я, - Саня смахнула слезы, перегнулась и коснулась немного уже колючей щеки губами.  – Люблю я вас, Оболенские, сил не т как.

- Ну и было бы из-за чего плакать? - он еще раз коснулся ее пальцев, а потом снова вернул руки на руль.  – Это же глубоко взаимно.

Сырым, пахнущим влагой, ветром и переменами мартом по прямой и ровной, как стрела, дороге черная «бэха» мощно и плавно  несла двух людей к их новой жизни вдвоем. 

Из раскрытого окна, как жаром из печи, пахнуло сиренью  - сильно, сладко.  Кусты сирени – это единственное, что было посажено на этом участке земли, когда Саня с Сашей переехали в дом. Теперь же к сирени под окнами прибавились шиповник вдоль забора, можжевельник у самой двери, две вишни и лиственница. И это Саша только начал. Он всю весну возился на земле, не подпуская Саню близко к работе, оставляя ей лишь роль наблюдателя и критика. А осенью обещал высадить ель и калину.

Саня вышла на крыльцо. Удивительно, как дом, который в первый приезд показался ей хмурым и неприветливым в своей пустоте, за пару месяцев превратился… в ДОМ. С алой геранью и занавесками на окнах, с еще хрустящим  постельным бельем на новой широкой кровати на втором этаже, с теплыми ступенями лестницы и большой удобной кухней. 

И со сладкой пахнущей сиренью под окном.

Саня вышла на заднее крыльцо. Там пахло не сиренью, а  свежеструганным деревом – Саша колдовал над недостроенной баней, доводил ее до ума. Дальше у него по плану была беседка. Саня вдруг некстати вспомнила его неуютную и не слишком чистую квартиру – ту самую, в которой все началось. Ну, почти началось. А потом еще раз обвела взглядом весь участок. Она и предположить не могла, что ей достался такой хозяйственный и домовитый муж.

Да, с позавчерашнего дня уже точно муж. Теперь она Александра Оболенская официально.