Насколько серьезно относился сам аэроклуб к своему обвинению в краже, видно из письма, помеченного 20-м декабря 1926 года и полученного мною из Осло от директора И. Христиана Гундерсена, которому аэроклуб передал фильм для дальнейшей продажи. Он писал между прочим следующее:

«Подтверждаю разрешение использовать пятьсот метров (третью часть) фильма. Будьте любезны с кафедры обращать внимание публики на то, что это составляет лишь отрывок из большого полярного фильма, который вскоре будет показываться в Америке».

Директор Гундерсен заканчивает свое письмо просьбой, чтобы я посетил кинокомпании в Штатах и попытался заинтересовать их фильмом, что как раз следовало сделать еще шесть месяцев тому назад (в июле) самому аэроклубу, когда в его распоряжении имелся полный фильм и широко открытый рынок.

После подсчета всех расходов по полету «Норвегии» оказалось, что у нас остается долг приблизительно в 75 000 долларов. Однако не все претензии были законны. Не все являлись и морально обязательными. Я делал и буду делать все что в моих силах для уплаты той части долга, которую считаю обязательной перед собственною совестью. Моя поездка с докладом весной 1927 года была посвящена этой цели, так же как и турне в 1928 году, на которое я заключил контракт.

Я использую на это и доход от книги, написанной о полете «Норвегии». В какой мере я буду считаться с требованиями, предъявленными ко мне вследствие действий аэроклуба, покажет будущее. Если бы аэроклуб умело вел дело, то убытков вообще не было бы.

Еще один последний пример скверного ведения дел аэроклубом. Когда я приехал 27 ноября 1926 года в Америку, меня встретил мой импрессарио мистер Ли Кидик с невероятным известием, что Нобиле уже разъезжает по Америке и читает доклады о полете «Норвегии». Придя в себя от такой неожиданности, я тотчас же телеграфировал в Норвегию, чтобы выяснить начистоту у аэроклуба, дал ли последний свое согласие на такое явное нарушение контракта со стороны Нобиле, ставя на вид, что этот итальянец теперь разъезжает повсюду и болтает всякую чушь об экспедиции, втаптывая в грязь имя Норвегии. К моему еще большему изумлению, аэроклуб ответил, что турне Нобиле происходит с его разрешения. Итак, Нобиле у меня под носом разъезжал с докладами по Америке ради собственной выгоды, в то время как мне приходилось ездить по его следам только для того, чтобы покрыть долги, возникшие вследствие глупого и скверного ведения дел аэроклубом. Моральное чувство говорит мне, что это снимает с меня всякую обязанность выплачивать долги, но тем не менее я твердо намерен платить. Все кредиторы будут удовлетворены по мере моих средств, при условии справедливости их требований.

В своих докладах в Соединенных Штатах Нобиле многократно заявлял, что идея полета «Норвегии» принадлежит Муссолини. Газеты обвиняли его в сообщении разных других ложных сведений о полете, и он по этому поводу писал в газетах и взял обратно некоторые из своих утверждений, но вышеприведенного он никогда не брал обратно.

Существует много доказательств того, что он выступал с этим позорным утверждением от имени Муссолини. Поэтому в целях установления истины следует приветствовать напечатание в Осло книги под заглавием: «За кулисами полета “Норвегии”» Автор ее – журналист Удд Арнесен из газеты «Афтенпостен». Арнесен рассказывает, что его шеф, Фрейс Фрейсланд, главный редактор «Афтенпостен», имел интервью с Муссолини тотчас же по получении известия о благополучном спуске «Норвегии». В этом интервью Муссолини заявил Фрейсланду:

«Передайте, пожалуйста, мои самые горячие поздравления соотечественникам Руаля Амундсена. В час победы мы не должны забывать, что Амундсен – создатель экспедиции. Он первый выдвинул идею об исследовании полярных стран с воздуха».

В связи с этим небезынтересно будет привести здесь выдержку из статьи, напечатанной в газете «Нью-Йорк Таймс» от 6 августа 1926 года:

«Казалось бы, славы должно хватить на всех участников экспедиции Амундсена – Элсворта – Нобиле. Но Муссолини, как видно, требует, чтобы главная доля чести выпала капитану дирижабля. На торжественном чествовании при встрече итальянских участников экспедиции в прошедшую среду в Риме «иль дуче» заявил, что хотел бы обладать громоподобным голосом, дабы, признав со «справедливостью римлянина» заслуги товарищей Нобиле в совершенном подвиге, провозгласить главным триумфатором Нобиле, сконструировавшего дирижабль.

Однако в своей речи в сенате 18 мая, когда повсюду только и было разговоров о том, что «Норвегия» пролетела над Северным полюсом, Муссолини заявил, что трансполярный полет является предприятием, которое могло быть задумано и осуществлено лишь сверхлюдьми. Горячие и искренние поздравления Амундсену, Элсворту и Нобиле.

Экипаж «Норвегии» действительно состоял из героев. Норвежцы, итальянцы и американцы вложили все свои силы в это отважное предприятие, единодушно веря в счастливый его исход.

От итальянского вождя вполне можно ожидать, что при возвращении Нобиле он зайдет и еще дальше в прославлении последнего, однако следует при этом опасаться услышать в ответ протестующее эхо Осло. Дирижабль в сущности был куплен Норвегией и нес флаг этой страны. На его борту находился в качестве начальника экспедиции величайший полярный исследователь. Последний уже завоевал себе место среди бессмертных. Без его инициативы и отваги экспедиция никогда бы не осуществилась. Мужественный американец, уже однажды принимавший участие в его рискованной попытке достигнуть Северного полюса, широко содействовал покрытию расходов нового предприятия, – в сущности, сделав его возможным своей щедростью, – снова добровольно предложил свои услуги для этого второго полета и был принят как славный товарищ. Все на борту «Норвегии», за исключением капитана Амундсена и Элсворта, получали плату за свою работу, в том числе и пилот дирижабля, полковник Нобиле.

Не следует ни на минуту забывать или пытаться умалить содействие Нобиле в счастливом исходе экспедиции, сказавшееся в его искусстве управления «Норвегией» и знании всех требований, какие можно предъявить дирижаблю в данных условиях. И искусство и знание были перворазрядными, сами норвежцы отдали ему должное своими похвалами. Тем не менее Нобиле не был, подобно Амундсену, полярным исследователем, так же, как не был судоводителем, каким был Рисер-Ларсен, избранный для этой должности после своего полета на одном из аэропланов в экспедиции 1925 года.

В предприятии 1926 года Амундсен и Нобиле были необходимы друг другу, и если остальные итальянские участники оказались незаметными при маневрировании «Норвегии», то это же самое можно сказать и о норвежцах относительно исполнения их обязанностей на борту. Подобно адмиралу, который ведет флот, не прикасаясь ни к одной части механизма, ветеран Амундсен был моральным вождем всего трансполярного перелета, несмотря на то, что сам активно не участвовал в управлении дирижаблем. В истории полярных исследований норвежский капитан навеки останется руководителем первой экспедиции, совершившей перелет над Северным полюсом».

Этим я заканчиваю мой правдивый рассказ о полете «Норвегии». Тяжело мне было писать его – чуждо моим склонностям и привычкам. Мне было бы гораздо приятнее предать забвению все эти злосчастные перипетии нашей экспедиции как не стоящие того, чтобы о них вспоминали.