Белокурые эскимосы, по всей вероятности, являются внуками, происходящими от эскимосских матерей-полукровок и белокурых, голубоглазых отцов северян. Тот, кто имеет хотя бы самое первоначальное понятие о законе Менделя относительно наследования физических свойств, хорошо знает, что во втором поколении гибридов (будь то растение, животное или человек), отпрыск, как правило, будет носить характер одного из производителей в чистом виде. Сказка Стефансона об особой расе белокурых эскимосов заслуживает не больше внимания, чем сенсационная новость бульварного листка.

«Белокурые эскимосы» Стефансона являются лишь забавным измышлением фантазии. «Гостеприимная Арктика» же, напротив, является весьма опасным искажением условий действительности. Для кучки людей не представит никакого вреда, если они вообразят, что где-то существует небольшое число белокурых эскимосов. Но человек, стремящийся в Арктику в погоне за приключениями и новыми переживаниями, непременно получит при чтении этих россказней ложные представления о тамошнем «гостеприимстве» и может попытаться сделать как раз то же самое, что сделал, как он заявляет в своей книге, Стефансон, – то есть отправиться искать приключений в эти страны, запасясь одним лишь ружьем с небольшим количеством патронов.

Такой поступок равносилен верной смерти. Еще никогда не было выдумано более несообразного искажения условий Арктики, чем утверждение Стефансона, что хороший стрелок там «может просуществовать одной охотой». Стефансон сам никогда этого не делал, хотя и утверждает противное. Я даже пойду дальше и готов поручиться моим именем полярного исследователя и всем моим имуществом в том, что если бы Стефансон решился на такую попытку, он умер бы в течение недели со дня старта, при условии, что он произвел бы эту попытку в полярных льдах, непрестанно дрейфующих в открытом море.

В россказнях Стефансона имеется как раз столько правды, чтобы придать им отпечаток правдоподобия. На материке и на больших островах в пределах полярного круга водится немного дичи. Будучи экспертом по части нахождения этой добычи и обладая достаточным опытом, чтобы ее изловить, да еще при наличии удачи и благоприятного времени года, человек, пожалуй, и мог бы кое-как прожить, но только в прибрежных районах, хотя и там эскимосы часто мрут от голода, имея, однако, все преимущества и навыки, более чем кому-либо другому дающие им возможности к существованию.

Но очутившись на бесконечных арктических ледяных полях, вдали от всякой земли, шансы «просуществовать одной охотой» так же велики, как шансы найти золотые россыпи на вершине айсберга. Правда, иногда – весьма редко – на льду показываются тюлени, но увидеть и убить тюленя – две совершенно разные вещи. О том, чтобы удить рыбу, не может быть и речи, так как толщина льда здесь от 3 до 12 футов.

Глупые россказни Стефансона ввели в заблуждение многих серьезных исследователей. Мне приходилось то тут, то там встречать высокообразованных людей, которые воспринимали эти басни за истинную правду о жизни Севера. Я слышал, они выражали удивление по поводу моих тщательных приготовлений к экспедиции – я стремился взять с собой достаточное количество провианта в концентрированном виде. К этим россказням присоединилось еще распространившееся мнение, что путешествие на Северный полюс немногим отличается от веселой охоты, во время которой можно с удобствами прогуливаться по льду, останавливаться время от времени, чтобы застрелить какую-нибудь живность, не заботясь о пропитании на день грядущий. И эти люди искренне верили в то, что говорили! «Разве известный полярный исследователь Стефансон не написал книги специально для того, чтобы искоренить заблуждение относительно трудности добыть достаточное пропитание в арктических странах?»

Я, разумеется, лично знаком с большинством людей, хорошо изучивших условия Арктики. Я говорил со многими из них по поводу стефансоновской «Гостеприимной Арктики». Одно упоминание названия этой книги является вернейшим средством услышать от них целый ряд отборных бранных слов. Они по собственному опыту знают, что это за чушь. И тем не менее я осмеливаюсь утверждать, что понадобится больше пятидесяти лет, чтобы большинство здравомыслящей публики убедилось, что деньги, разумно потраченные на снабжение продовольствием арктической экспедиции, – деньги, брошенные не на ветер. Своими фантастическими россказнями Стефансон нанес неизмеримый вред действительно серьезному исследованию полярных стран.

Экспедиции Стефансона приобрели широкую известность, но они всегда отличались отсутствием ценных результатов, а во многих случаях и ужасающе недобросовестными суждениями. Многие из спутников Стефансона вернулись в цивилизованные страны его беспощадными врагами.

Я не стал бы говорить о Стефансоне в таком неприятном тоне, если бы его болтовня о полярных странах не нанесла уже доказанный вред во всех областях, относящихся к полярным экспедициям. Неправильные суждения часто бывают понятны, и хотя их не всегда легко прощают, тем не менее многие виновные в них получили оправдание общественного мнения. Иные арктические исследователи страдали от разногласий в своих экспедициях. Иные экспедиции кончались неудачей. Но когда в одном человеке все эти недостатки комбинируются с необузданной силой воображения, то я считаю долгом, опираясь на авторитет и многолетний опыт, выступить для пользы полярного исследования и прямо заявить, что россказни Стефансона в «Гостеприимной Арктике» – сплошная ерунда.

Самый яркий пример бездарного арктического исследователя, какой мне приходилось видеть в моей жизни, встретился мне во время пребывания на Свальбарде в 1901 году. Его звали Бауендаль, и он был лейтенантом германского военного флота. Когда я с ним познакомился, он только что проделал совершенно сумасшедшую попытку достигнуть Северного полюса и собирался предпринять вторую при помощи совсем нового метода. Идея его прошлогодней попытки заключалась в прокладке рельс для своего рода подвесной железной дороги со Свальбарда прямо к полюсу. Эта его идея служила блестящим примером ошибки, обычно свойственной человеческой логике при разрешении трудных вопросов в том смысле, что в таких случаях принимаются во внимание только самые заметные трудности.

Бауендаль сделал открытие, и до него известное по опыту всем арктическим исследователям, а именно, что величайшее затруднение в достижении Северного полюса состоит в чрезвычайной неровности льдов в Северном Ледовитом океане. Лед этот скопляется в нагромождениях из тысяч глыб, размеры которых варьируют от кирпича до целого дома. Рассуждение Бауендаля было примерно следующее: «Неровный лед сильно затрудняет транспорт продовольствия при походе на полюс. Вот я и построю подвесную железную дорогу, тогда поверхность льда уже для меня не будет иметь никакого значения».

И в самом деле, этот безрассудный парень действительно потратил зря массу времени и денег на осуществление своего плана. Он привез с собою из Германии на Свальбард целую партию больших свай, которые должны были быть установлены с промежутками на льду, после чего между ними предполагалось натянуть стальной канат. Того или иного типа вагон должен был висеть на колесе, которое в свою очередь должно было катиться по канату, как по рельсу. Бауендаль успел-таки выстроить несколько километров этой замечательной дороги, но потом его рабочие отказались от дальнейших работ.