– Почему? Он хороший мужик.

– Хороший, не спорю. Но как бы тебе это сказать… Он художественно с ней не монтировался.

– Ни фига себе загнули. А этот черномазый монтируется?

– О, а ты его что, уже возненавидел, этого Тимура?

– Да нет… С какой стати…

– Врешь, дружок! Это элементарная сыновняя ревность. Пойми, чудак, это попросту негуманно. Ты же любишь мать…

– В том-то и дело. Я за нее боюсь. Он какой-то мутный тип… Бывший игрок…

– Хорошо, чего ты от меня-то ждешь?

– Дядя Марик, пожалуйста, поговорите с мамой!

– О чем, чудак-человек?

– Ну… вы же мудрый… вы сможете…

– Что смогу? Отговорить ее? Я не стану этого делать. Она уже совсем взрослая девочка, твоя мама.

– Нет, отговаривать не надо… Ну я не знаю… может, вам она скажет что-то такое, что… успокоит меня… Мне за нее страшно!

– Ах ты господи, я думал, ты взрослый серьезный мужчина уже, а ты совсем еще сопляк, – рассердился вдруг Марк Исаевич, но тут же ему стало жалко напуганного и растерянного парнишку.

– Ладно, будь по-твоему, поговорю.

– Только маме не говорите, что я…

– Моряки, даже бывшие, своих не сдают! Я созвонюсь с Сандрой и приглашу куда-нибудь. А там уж что-то придумается.

– Спасибо! Спасибо вам огромное, дядя Марик! Вы настоящий друг!

– Господи, детский сад, малышовая группа!

Роберт был в полном восторге от визита к Сандре. Ему все безумно понравилось. И дом, и хозяйка, и ее сын, и, конечно же, блины! А Тимур был доволен тем, что ему удалось на какое-то время отвлечь Сандру от печальных мыслей.

В средствах массовой информации комментировали внезапную смерть Сутырина, но нигде ни словом не упоминался тот факт, что накануне смерти он приезжал к Сандре. Видимо, его водитель промолчал. И слава богу! От Нины тоже не было ни слуху ни духу.

– Тимур, как ты считаешь, мне надо пойти на похороны? – спросила Сандра.

– Зачем? Кто ты ему? Ты написала его портрет. И тебе совершенно незачем появляться в этом кругу. Да еще сталкиваться с его замечательной вдовой. Короче, не вздумай!

– Да, ты прав.

Сандре вдруг ужасно понравилось, что Тимур принимает за нее какие-то решения. Как ловко он тогда переключил меня на домашние хлопоты, мы так чудесно посидели, и Лешка приехал… И блины в блиннице удались на диво! Надо позвонить Марику. И тоже позвать его на блины.

– Алло! Марик, привет!

– Привет, Сандрочка!

– Марик, твоя блинница – чудо! В ней такие блины получаются! Вот, звоню поблагодарить и пригласить на блины!

– Спасибо, родная, но давай лучше встретимся где-нибудь во вкусном месте, поболтаем, а блины мне сейчас не очень показаны. У меня подозревают предрасположенность к диабету. Пойдем лучше куда-нибудь поедим мяса!

– Согласна!

– Может, прямо завтра? Ты сейчас не очень занята?

– Нет. У меня тут случилось кое-что… Я тебе расскажу!

– Плохое или хорошее?

– И плохое, и хорошее!

– Словом, надо пообщаться?

– Надо, Марик, надо!

Марк Исаевич ждал Сандру в кафе. Когда она вошла, он подумал: надо же, влюбилась! Ее глаза так сияли! Она помолодела лет на десять.

– О, красавица! Цветешь! Нешто это любовь?

– А что, так заметно? – смутилась Сандра.

– За версту видно! И кто он?

– Марик, погоди…

– Ты меня с ним познакомишь?

– А ты с ним знаком.

– Но это же не Артем, правда?

– Господи, нет, конечно. Это Тимур.

– Кто такой Тимур? Я что-то не припомню.

И зачем я дурака валяю, сам себе удивился Марк Исаевич. Хрень какая-то.

– Он был у меня на новоселье.

– Постой, это красавец такой знойный, да?

– Да.

– Вы красивая пара, ничего не скажешь… А он вообще кто? Я тогда как-то не въехал.

– Он… У него в Америке небольшой бизнес. Но он собирается его продать и перебраться в Москву.

– Из-за тебя?

– Нет. Из-за отца.

– Да ладно!

– Честное слово! Он и в Москву-то приехал впервые за восемнадцать лет, чтобы помириться с отцом.

– Но встретил тебя и погиб?

Сандра радостно вспыхнула.

– Кажется… И знаешь, Марик, он… он из тех мужиков, которые готовы принять решение… За меня…

– Принять решение за тебя? – крайне удивился Марк Исаевич. – И ты ему это позволяешь?

– Я ему за это бесконечно благодарна!

– Вот даже как! На тебя это не похоже. Но зато это похоже на любовь! Он, если я ничего не путаю, Венькин друг?

– Да, и, кстати, он вообще хороший, настоящий друг…

И Сандра поведала Марку Исаевичу историю про Роберта Шермана.

– О! Это его прекрасно характеризует! Умение дружить – одно из ценнейших качеств. По крайней мере, для меня. Знаешь, подруга, я рад за тебя. Ну, это все хорошие новости. А что плохое случилось с тобой?

– Ты слыхал про такого бизнесмена Сутырина?

– Нет, не доводилось. А с ним что?

– Он умер.

– А ты тут каким боком?

Сандра рассказала и об этом.

– Да, скверно. Девчонку жалко. Но, поверь, твоей вины тут нет.

– Я понимаю. Но все равно как-то муторно на душе.

– Прекрати! Что за ерунда. У мужика, значит, было слабое сердце. И уж если кто-то и виноват в его смерти, так это его замечательная женушка.

– Так-то оно так… Но все же…

– Брось! Ты просто боишься радоваться, боишься любви… Я прав?

– Да, наверное, прав, боюсь!

– Тогда расскажи мне о нем подробнее, об этом твоем Тимуре.

– А что рассказывать? Да, знаешь, он раньше был… Он играл…

– Играл? Он игрок? – встревожился Марк Исаевич.

– Да. Был. То есть… Он не игроман, не думай. Для него это был скорее спорт, проверка своих возможностей. Он гений игры, понимаешь? У него были фантастические способности в математике, но он не стал заниматься наукой, говорит, ему это было скучно. И в Америке он играл практически профессионально, но потом нашел в себе силы завязать… – горячо, сбивчиво говорила Сандра. – Он вдруг осознал, что нельзя долго искушать судьбу, что можно заиграться… И бросил! Понимаешь?

– Да. Понимаю. Я однажды сталкивался с чем-то подобным. Это впечатляло… А он вообще по жизни не авантюрист?