(Письмо Алексея Данилова из Чечни).

…Перемещались туда-сюда, сейчас как будто встали надолго. Опять закапываемся капитально. Живем в брошенном хуторе, всего 6 дворов. Питаемся хорошо, каждый день баранина, курятина, говядина, сыр, брынза, сметана, соленья. Часто перебои с хлебом. Радио слушаем регулярно. Газеты стали возить тоже вроде регулярно. Баня еженедельно, иногда 2 раза в неделю, когда воды привезут побольше. Несколько раз стирался, правда, часто приходится в полк ездить на БМП, пока туда-сюда, весь пыльный. Сегодня был в полку, видел нашего Королькевича, его тоже забрали.

17.10.99

(Из писем семье майора Бориса Асатряна)

«У меня рука не поднялась…»

Алексей Хмель, механик-водитель БРДМ противотанковой батареи, рядовой:

– В середине октября в один из дней есть было вообще нечего, дали только ложку каши в крышке из-под котелка. Рядом паслись шесть коров, мычали, недоеные. Солдаты, голодные, стали бегать за коровами и стрелять по ним. У меня рука не поднялась, хоть и есть очень хотелось. Потом наш старшина-контрактник Саня крикнул им: «Вы что творите? Ну-ка, отойди!» У него был разряд по стрельбе. С колена пятью выстрелами в голову убил пять коров из автомата. Еще двумя – последнюю. Вечером разделывали часть одной коровы. Помню, пуль много выковырял. Приготовили ужин, а остальное бросили.

Приходил в гости на мясо дагестанец, его еще из Мулино отправили на родину, когда у них война началась. Рассказывал, что дом сгорел, родных не нашел, надеялся, что в беженцах они. Так и вернулся назад в полк. Как уж он нас нашел?

Через несколько дней кто-то притащил конскую ногу, варили ее больше 12 часов, так и выбросили, все равно была как резиновая.

«Если пошел на мародерку…»

Андрей Актаев, пулеметчик 3-го взвода 1-й мотострелковой роты, контрактник:

– После эпопеи с гусями рота двинулась дальше. Встали на каких-то высотах. Вот тут-то и начались проблемы… Палатка одна на весь взвод. Спальников нет, да ни хрена не было! Надо было как-то выходить из положения. Километрах в пяти сзади нас стоял какой-то аул. Контрактники посовещались и решили: «Надо съездить!» Сказано – сделано. Механу велели: «Заводи!», и десять тел поехали. Командира взвода у нас тогда не было. Рулил замок-срочник – кстати, очень подготовленный сержант. Но он даже не знал об этом.

Часа через два приезжают. Прибарахлились не хило: матрасы, подушки, одеяла, печка-буржуйка. В общем, съездили удачно.

На следующий день к нам прислали командиром взвода лейтенанта Паутова. По-моему, с ним же прибыл и командир второго взвода лейтенант Соломатин. Пока взводный принимал взвод, контрактники решаются на вторую ходку в аул. Честно говоря, идиоты. Что им еще понадобилось? Скорей всего, сладкое слово «халява». Поехали, вернулись, что-то еще приволокли. На этом хорошее закончилось. Если пошел на мародерку, то два раза в одно место не суйся. Спалились они по полной. Как рассказывали, было как в первый раз: приехали, зашли в дом, где людей нет, и давай шерстить. Сценарий один и тот же. Контрактники начинают по шкафам лазить, ищут деньги и золото, до кучи всякую понравившуюся лабуду, срочники лазают по кухне и подвалам – что бы сожрать. Полазили, посмотрели. Двое контрактников нашли бутылку вина, сели на веранде и начали ее «усугублять».

Тут, откуда ни возьмись, как в сказке, нарисовываются два дяденьки в форме с погонами. Вроде майор и капитан, точно не знаю, врать не буду. Зашли, поздоровались, начали расспрашивать: «Кто? Откуда? Что здесь забыли?» А в конце разговора предъявили удостоверения ФСБ. Все просто: БМП с логотипом W на броне только слепой не увидел бы.

Вот и получилось, что получилось… На следующий день во взвод пожаловала целая делегация: командир роты, комбат, особисты и еще куча народа, и давай нас строить. Те, кто был в этом «турпоходе за зипунами», отправились с особистами.

Канитель с этой проблемой затянулась на неделю. Решилось все просто. Срочников командир роты кое-как отмазал, а вот контрактники поехали в Моздок, в прокуратуру. Не знаю, какие там были разборы полетов, но через два месяца их вернули в полк…

Сергей Гирин, заместитель командира 2-й мотострелковой роты по воспитательной работе, лейтенант:

– На войне бывало всякое. При этом, конечно, у местных никто, как немцы в войну, последние пожитки не забирал. Брали некоторые вещи в брошенных «кошарах» – это поселение типа хутора. Причем в основном это были ковры, чтобы в землянке постелить… Командование части, естественно, боролось с такими вещами, устраивало проверочные рейды по ротам, но тоже понимало, что это неизбежные издержки ведения боевых действий.

Александр Цыбаев, зам. командира 3-й мотострелковой роты по воспитательной работе, гвардии лейтенант:

– В Чечне, когда шли по равнине, везде бегали индюки, гуси, и бойцы их хватали. Зам. командира полка по воспитательной работе подполковник Волобуев боролся с этим явлением. Как мне рассказывали солдаты, однажды Волобуев увидел, как солдат идет и несет двух гусей. «Сынок, дай-ка мне одного гусика…» – «Пожалуйста, товарищ подполковник!». Взял он этого гуся за шею – и давай хлестать им солдата по морде. Это увидели солдаты из стоявшей колонны, и из всех БМП полетели куры, гуси…

Но гуси были не всегда и далеко не у всех…

«С тех пор он разведке не отказывал ни в чем!»

Игорь Дружинин, разведывательная рота полка, контрактник:

– На газоперерабатывающем заводе, когда вся пехота стояла на месте, мы постоянно работали, и поскольку питались из общего котла, то есть хотелось постоянно, а повара стали урезать пайку хлеба и еды. И это разведчикам-то! Как-то вечером Вован Ткаченко, я и еще кто-то, поставив в курс ротного, пошли на кухню. Двое остались в темноте, а я подошел к старшему повару и сказал, что его срочно вызывают в штаб. Он и пошел со мной. Как только зашли в темноту, двое наших сбили его с ног, связали руки, надели на голову мешок и повели в расположение разведки (стояли мы в здании пожарной охраны). Мы не разговаривали, и повар не понял, кто его выкрал, единственное, что сказали ему пару слов по-чеченски, чтобы испугать. В роте его попинали маленько, и ротный громко сказал: «Расстрелять его!» Мы втроем повели его за цех, по дороге щелкая затворами автоматов, прикладывая нож к пальцам и предлагая отрезать их. Поставили его на колени у стены, и тут он заплакал, стал молить не убивать его. От страха он обмочился. Мы заставили его считать до ста вслух очень громко, и ушли. С тех пор он разведке не отказывал ни в чем!

«Что ты как сонная муха…»

Эдуард Дроздов, врач медицинского взвода медроты полка, старший лейтенант медицинской службы:

– После того как наша пехота успешно продвинулась вперед, настала пора выдвинуться и тыловым подразделениям полка. Медрота переместилась на новое место, а на прежнем остались личный состав и техника РМО, готовясь выдвинуться чуть позднее. На новом месте поставили палатку, развернули «апэшку», что-то так меня разморило, прилег я на решетку кровати и задремал. Вдруг меня будят и говорят, что вызывает командир полка. Я бреду в указанном мне направлении, но тут слышу: «Старлей! Что ты как сонная муха? Бегом ко мне!» Я спросонья точно был как муха, понять ничего не могу. И тут я увидел, что стоят генерал Шаманов и полковник Юдин, что это к ним надо бежать. Оказалось, что появились данные о «трехсотом» на нашем старом месте, где еще оставалась РМО, и мне срочно нужно было убыть туда.