– Вроде того.

– Вы видели, на какой лошади он приехал?

– Угу. И на ней же уехал.

– А как она выглядела?

Пит перестал подметать и оперся на палку от метлы.

– Черная, тощая, старая. Животине, вероятно, давно уже следовало быть на погосте. А почему вы спрашиваете? – Пит бросил на Лукаса пытливый взгляд.

– Я ищу кое-кого, – тотчас ответил Лукас, уклоняясь от более подробных объяснений. – А не было ли у той лошади большого старого шрама на левом боку?

– Точно.

Лукас почувствовал, как кровь ударила ему в голову.

– В какую сторону он поехал? – спросил он. У него уже зудели ладони в предвкушении скорой встречи с врагом.

– На восток. Но я слышал, как он говорил девушкам, что собирается в Миссури. В Лексингтон. Нет, что я… не то сказан. В другой город. Кажется, на «и» начинается. Вспомнил! – Бармен ударил себя по ноге. – Индепенденс. Нуда, он сказал, что едет в Индепенденс. Эй, куда же вы? – крикнул он в спину Лукасу.

Но тот уже не слышал ни его голоса, ни любых других звуков, которыми проснувшийся город встречал новый день.

Лукас пришел в бешенство. Если бы не его ночная поездка, возможно, сейчас он уже нашел бы Скотта. Хотя, с другой стороны, где гарантия, что он вообще узнал бы, что грязный подонок обретается в городе? Резонный вопрос.

Но теперь он знал. Ему немедленно надо ехать по горячим следам в Миссури.

И хотя Индепенденс находился за две сотни миль отсюда, расстояние не могло остановить Лукаса. В конце концов, сейчас он располагая сведениями, которым можно доверять, и Сайласу Скотту теперь от него не скрыться.

Он широкими шагами прошел в комнату, не заботясь о тишине. Распахнутая дверь с шумом захлопнулась за ним.

Меган с испуганным и вместе с тем сонным выражением села в постели.

– Что происходит? – спросила она неуверенно.

– Мы уезжаем. Одевайся.

Она со стоном откинулась назад и привалилась спиной к подушкам.

– Ну вот, опять, – запричитала она. – Неужели мы никогда не останемся в городе больше одной ночи?

– Сейчас особый случай, – сказал Лукас, засовывая в седельные мешки ее и свои веши. В ответ она вульгарно фыркнула.

– Я отвезу тебя домой, – добавил он.

После его заявления остатки сонливости мгновенно исчезли.

– Правда? – Меган с недоверием смотрела на него своими огромными глазами. – Ты повезешь меня в Левенуэрт?

– Угу. Но только если ты оденешься и будешь готова через две минуты.

Меган соскочила с постели и быстро натянула брюки.

– Откуда такая внезапная щедрость? – спросила она, не удосужась заправить ковбойку и впихивая ноги в ботинки.

– Никакая не щедрость, а новые известия о Скотте. Мой маршрут меняется. Я еду через Левенуэрт. – Он сказал ей только половину правды. Но Лукас полагал, что от Левенуэрта до Индепенденса не слишком далеко. Он решил завезти Меган в полицейский участок, поразмыслив, что небольшую потерю времени он сможет, оставшись один, легко наверстать. Когда никто не будет ему мешать, он поедет гораздо быстрее.

Он подошел к двери, распахнул ее и держал открытой.

– Готова?

– Готова. – Меган вскочила и прошла вперед него.

Прежде чем она отпустила ручку двери, Лукас из-за спины посадил ей на голову новую шляпу. Дал два шлепка – один по стетсону, другой ей по мягкому месту – и выпроводил в коридор.

Меган чувствовала себя неспокойно. И чем ближе они подъезжали к Левенуэрту, тем больше. За весь путь Лукас не произнес и нескольких слов. Она представляла себя в тюремной камере, с решетками со всех сторон, и почти осязаемо ощущала холодные железные прутья. Конечно же, он не откажется от своих намерений. Да и с чего? Разве несколько часов плотского удовольствия что-нибудь меняют?

Больше, чем тюрьма, ее беспокоила отчужденность Лукаса. После той, проведенной вместе ночи они, казалось, все больше отдалялись друг от друга.

А она-то почти поверила, что за его внешней суровостью, помимо бессердечия и жажды мести, скрывается добрый и щедрый человек. Оказывается, она ошиблась. Все, что для него представляло значение, было сконцентрировано на мести Сайласу Скотту за его кровавые деяния. И хотя она понимала Лукаса, его ненависть и потребность в справедливом возмездие вызывали в ней сопереживание, все-таки она не представляла себе, как подобные чувства могут целиком поглощать человека, его душу и всю жизнь.

Меган посмотрела сбоку на его негнущуюся фигуру, на его лицо, жесткую линию подбородка.

– Лукас, ты не передумал сдавать меня в полицию?

– Нет, – буркнул он, не глядя.

– Скажи, я могу что-то сделать, чтобы ты изменил свое мнение?

– Нет.

«Ладно, попробуем сторговаться», – подумала Меган, набирая побольше воздуха в грудь.

– Ну что ж, на нет и суда нет. Я понимаю, ты выполняешь свою работу. Поэтому я все приму со смирением.

Лукас уставился на нее, удивленно подняв брови. У него едва голова не пошла кругом.

– И ничего не будешь доказывать?

– Не буду.

– Ни брыкаться, ни кричать? И угрожать отправить меня на виселицу тоже не будешь?

– Ни то, ни другое, ни третье. Обещаю.

Он по-прежнему не сводил с нее глаз. Что она задумала? Несомненно, в ее маленькой хитрой головке сейчас возникли какие-то мысли. Чтобы такая плутовка позволила засадить себя в тюрьму без всякого сопротивления? Он и на минуту не мог в это поверить.

– При условии? – спросил Лукас.

– Скорее не условие, а небольшое одолжение.

– Никаких сделок не будет, – проворчал он, снова поворачиваясь лицом вперед. Нет уж, лучше тащить ее, брыкающуюся и кричащую, в тюрьму, чем иметь дело с кознями самого дьявола.

– Лукас, от тебя не требуется больших уступок. Я прошу об одном маленьком одолжении, которое для меня очень много значит.

Он не отвечал и не смотрел в ее сторону.

– Ты отведешь меня в участок к мистеру Томпсону. Обещаю тебе, я не стану буйствовать. Только сначала мы заедем к моим родным. Мне нужно с ними повидаться. Я не хочу, чтобы они узнали обо всем с чужих слов. Я должна сама все рассказать, чтобы как-то смягчить шок. Ну пожалуйста, Лукас.

Лукас скрипнул зубами, задумавшись на секунду над ее предложением. Может, согласиться? Ничего плохого, если она напоследок поговорит с братом. Всего несколько лишних часов. Он смотрел на ее лицо с влажными кудряшками, прилипшими к коже там, где волосы выбились из-под шляпы. Желание, интенсивное и жаркое, пронзило тело с быстротой молнии.

Он тихо чертыхнулся. Ему будет недоставать ее больше, чем он думал. И как только у него язык повернулся сказать ей «нет»? Ведь она просила разрешить ей последний визит к родственникам. Естественное желание в преддверии ожидающей ее неопределенности.