– Мне очень интересен и полезен ваш рассказ.

Несмотря на жару, я еще в первый свой заход за стойку взяла стакан кипятка и перед едой кинула в него пакетик чая. Теперь вытащила его и хотела пойти взять ложку – привычка размешивать чай осталась, несмотря на то, что сахар уже давно не кладу, но я побоялась еще и этой паузой спугнуть рассказчика. Правильно в свое время говорил мне дед, что одно неосторожно выпущенное слово может испортить все интервью.

– Я вас очень внимательно слушаю.

Было видно, что он приободрился. Кажется, я вышла из затруднительного положения.

– Школ у нас две, училище на весь город одно… Почти все друг друга знают, – мужичок начал издалека, и я даже подумала, что в образовавшийся перерыв, пока я разговаривала с моими героинями, он мог прикидывать, что и как ему лучше выстроить рассказ. Наблюдая за Александром и подслушивая случайные разговоры парней – в метро, в магазинах, да где придется – опять-таки дед научил меня тому, что для того чтобы писать, нужно уметь слышать и видеть – я заметила, что представители сильного пола не только обожают сплетничать, но и часто рассказывают длиннее и подробнее, чем девушки. Я иногда даже с трудом сдерживалась, чтобы не захохотать, когда я слышала от парней: «Я сказал… Она сказала…»

– А с Лидкой-художницей в одном классе учился брат мой, Славка. Он меня моложе на два года. Он десятилетку заканчивал, я в армию пошел. Но Лидку помню. Они компанией тогда гуляли – она заметная была. Светленькая такая.

Я с удивлением подумала, что мой рассказчик выглядит не на пару лет старше Лидии Васильевны, а намного больше. Но, вглядевшись внимательнее, поняла, что, оказывается, просто не умею определять возраст. Мужик казался мне почти стариком, а ведь ему, наверное, только недавно перевалило за сорок.

– … И Таисия, эта монашка теперешняя, тоже в той же компании была. Она не с братаном моим училась, а после восьмого класса в техникум пошла, но все равно с ними тусовалась, хотя те, кто в техникуме учились, считались взрослее, чем школьники-салаги. Парень в той компании был – ходил с Лидкой. А Таисия с него тоже глаз не спускала. У Лидки с Павлом любовь-то красивая выходила. У Павла мотоцикл был – отец у него начальник леспромхоза, семья зажиточная. Лидке нравилось на мотоцикле кататься. Они вечерами по городку и носились, будто из фильма какого… Другая на месте Таисии плюнула бы и отстала – шансы у ней по сравнению с Лидкой невелики. Лидка ведь раньше очень даже симпотная была…

Я вспомнила худое бледное лицо Лидии Васильевны с глубокими морщинами от носа к губам, ее широкие сиреневые рукава… Трудно мне было представить ее красавицей.

Мужичок говорил неотчетливо, шепелявил, проглатывал окончания… Мне приходилось напрягаться, чтобы разобрать все слова. Наверное, со стороны мы походили на заговорщиков. Я даже шею вытягивала, чтобы лучше слышать.

– …Но Тайка не отставала. Засела в засаде, как паучок, и караулила свою добычу.

– А вы-то сами, может, тоже были к кому-нибудь из этих девушек неравнодушны? – будто бы в шутку спросила я. Странно, что он через столько лет помнит всю историю и с такой готовностью ее выкладывает. Неужели только из-за тщеславия?

– Я-то? Нисколько. – Он с возмущением отодвинулся от меня. – Просто знаю эту историю, потому и рассказываю. Ну вот, гуляли они все вместе… Но если честно, я не хотел, чтобы, к примеру, и брат мой в Лидку втюрился. Правда, у братана тогда своя девчонка была.

– Почему не хотели?

– А не подходила она ему. Да и никому не подходила. Уезжать опять же собиралась. Еще можно понять, если бы учиться на врачиху или на учительницу, как другие. А так… Художницей, вишь ты, решила стать. Это все пустое. Прочнее надо на земле стоять. Помаялась она да вернулась. И никто не сомневался, что вернется. Поездит и вернется.

Я вдруг подумала о себе. Неужели обо мне в моем городе думают также?

– Почему же все считали, что Лидия Васильевна обязательно должна была вернуться?

– А так и случилось. А как иначе? Кому она нужна? Лет семь прошло, она и вернулась.

– Что же она, замуж вышла за своего парня?

Мне показалось, что лицо моего собеседника торжествующе засияло.

– Ни хрена не вышла.

Я внимательно смотрела на мужика – чего он так радуется? Мужик повторил:

– Ни хрена не вышла. После школы Павел этот уехал в военное училище поступать. А Лидка с первого раза с институтом промахнулась. Меньше надо было на мотоцикле разъезжать. Приехала в тот год домой. Слез пролила – немерено. А Тайка тем временем уже на третий курс своего техникума перешла. Финансово-экономического, между прочим.

Я молчала, ожидая какой-нибудь гадости. Но мужичок разошелся, моя поддержка стала ему уже не нужна.

Павел зимой на побывку приехал, видит, Лидка дома сидит, слезы льет, никуда не выходит, все какие-то картины малюет. А Таисия времени даром терять не стала. Подкатилась к Павлуше, так, мол, и так, еще годок – и готовый бухгалтер. Очень может быть, со временем и главбухом заделается. С головой у нее все в порядке. Жена из Таисии повыгодней будет, чем из какой-то там художки. – Мой мужичок так и произнес: «художки»; и действительно, что-то в этом слове слышалось худосочное и болезненное, что заведомо отвращает от женщины молодого здорового мужика.

– … Вот Павлуша к Таисии и переметнулся. Лидка чуть не рехнулась тогда. Брат рассказывал, у нее с головой стало плохо – сидит и все с сама с собой разговаривает. Родители ее в область повезли, к какому-то экстрасенсу. После него ей полегче стало. Выйдет со двора, ребят вокруг себя соберет сопливых и наяривает им про художников разных…

Я уже поняла, что последует дальше. Мне стало грустно и страшно. Везде измена, везде предательство.

Действительно, следуя рассказу моего водителя, на следующее лето Павел на Таисии женился. Хотя, что было утешительно, Лидия с горя не в речку кинулась, как можно было от нее ожидать, а в институт все-таки поступила. И, к счастью, жизнь молодоженов протекала не на ее глазах. Будущий главный бухгалтер и бравый курсант сразу после свадебного отпуска уехали в тот город, где курсант учился. А потом их отправили служить далеко-далеко, куда-то на Восток. Дети у них почему-то не рождались, переезжали они из одного далекого гарнизона в другой такой же далекий, а Лидия Васильевна все училась. Действительно сначала в одном институте. Потом в другом. Замуж ни разу не выходила. Лет через двенадцать вернулась в город и пошла работать как раз в ту художественную школу, что была при музее. Как выразился мужичок, она тогда все еще довольно сильно «трепыхалась».

– Что вы этим хотите сказать?

– То и сказать, что культуру она у нас в городке стала наводить.

– Но ведь это замечательно!

– Чего ж тут замечательного?

В это время в наш пустой до этого зал набилась масса народу. Какие-то мужчины в брюках от темных костюмов, а кое-кто и в пиджаках, без галстуков с распахнутыми у ворота рубахами, женщины – все уже в возрасте, в ярких платьях или тоже костюмах и плотных синтетических светлых блузах.