Наступившая ночь помешала преследованию татар, а утром был сильный туман, так что только к обеду русские полки двинулись вперед и вскоре захватили в степи весь татарский обоз.

Мамай собрал остатки своего войска и в сентябре 1378 г. нанес сильнейший удар по рязанским землям: татары сожгли Переяславль, взяли Дубок. Олег бежал на московскую сторону Оки. Никоновская летопись добавляет: «Олег же Рязанский по отшествии татарьском виде землю свою пусту и огнем сожжену, и богатства его все и имение татарове взяша и опечалился зело, и мало что людей от того же полону татарского избежавше начаша вселитися и желища сотворяти в земле Рязаньской, понеже вся земля бысть пуста и огнем сожжена».

В июле 1380 г. в Москву пришла грозная весть: войско хана Мамая подошло к реке Воронежу — условной границе между русскими и ордынскими землями. Следствием похода Мамая на Русь стала грандиозная Куликовская битва, «переломившая хребет Золотой Орде».

Уже сама эта фраза, вошедшая во все школьные учебники истории, сомнительна — любое животное или человек с переломанным хребтом (позвоночником) парализуется и живет в лучшем случае несколько часов. Каким же образом Русь платила дань еще сто лет государству с переломанным хребтом?

Историк В. Шавырин справедливо заметил: «Книгами, посвященными Куликовской битве, можно выложить все поле, на котором она произошла».[134]Однако «почти все написанное восходит к трем первоисточникам: краткой Летописной повести, поэтической «Задонщине» и риторическому «Сказанию о Мамаевом побоище».[135]

Итак, Мамай идет на Русь с войском. Первые два традиционных вопроса — сколько у него войск и какова цель похода — больное место наших историков. Корифей и главный начальник нашей исторической науки Б. Рыбаков утверждал, что у Мамая более 300 тысяч человек,[136]М.Н. Тихомиров считает, что их было 100–150 тысяч, Р.Г. Скрынников, В.А. Куч-кин ограничиваются 40–60 тысячами и т. д.

На второй вопрос подавляющее большинство историков отвечает однозначно. Мамай-де хотел стать вторым Батыем, покарать великого князя московского Дмитрия Ивановича за многолетнюю невыплату дани, истребить русских князей и заменить их ханскими баскаками и т. д.

Спору нет, столь эффектная угроза Руси нравится обывателю, разумеется русскому, а не татарскому. Но откуда у Мамая силы на такое грандиозное мероприятие, на которое не решились ни Берке, ни Тохта, ни Узбек, не говоря уж о других ханах Золотой Орды? А ведь Мамай в 1380 г. контролировал в лучшем случае лишь половину Золотой Орды, остальным же владел его конкурент Тохтамыш. Причем Тохтамыш был Чингизидом и настоящим ханом, а темник Мамай — самозванцем, захватившим престол.

Нетрудно догадаться, что в такой ситуации Мамаю нужно было решить проблему Тохтамыша, а затем заниматься русскими делами. Да и великий князь Дмитрий Иванович не платил дань не потому, что он стал таким сильным, а из-за «замятии в Орде», когда попросту неясно было, кому платить, а кому нет. Победил бы Мамай Тохтамыша, и через несколько недель прибежал бы ханский улусник Дмитрий Московский с огромной калитой, полной золотых и серебряных монет. Кстати, так и случилось сразу же после Куликовской битвы, только улусник Дмитрий стал платить Тохтамышу.

Увы, нравится кому или не нравится, а, по моему мнению, ходил Мамай на Русь за… «зипунами», то есть попросту подкормиться и приодеть свою орду, а на награбленные деньги нанять еще войско.

По непонятным причинам Мамай простоял около месяца в устье реки Воронеж и упустил момент внезапности. Дмитрий Иванович успел собрать не только свое войско, но и союзных князей — ростовских, ярославских, белозерских и стародубс-ких. К нему прибыли со своими дружинами и литовские князья — сыновья Ольгерда Андрей и Дмитрий.

С. М. Соловьев утверждал, что «князь тверской прислал войско с племянником своим Иваном Всеволодовичем Холмским».[137]На самом деле, тверские полки не участвовали в Куликовской битве, а Иван Всеволодович, удельный князь холмский, хоть и был вассалом великого князя тверского, но имел какие-то личные отношения с Дмитрием Московским и в конце концов в 1397 г. женился на его дочери Анастасии.

Не прислал войско и Господин Великий Новгород. Много споров среди историков вызывает и позиция Олега Рязанского, который также не прислал свою рать Дмитрию. Численность русского войска оценивается разными историками от 150 тысяч (С.М. Соловьев, Б.А. Рыбаков и др.) до 36 тысяч человек (А.А. Кирпичников).

Дмитрий Иванович, еще не Донской, отправил сторожей (разведку) в степь наблюдать за Мамаем, а местом сбора войск определи Коломну, куда войска должны были подойти до 15 августа.

Перед выступлением из Москвы Дмитрий Иванович отправился в Троицкий монастырь, недавно основанный пустынником Сергием. Сергий благословил Дмитрия на войну, устроил пару небольших чудес, пообещал победу, хотя и через сильное кровопролитие, и отпустил с ним в поход двух монахов Пересвета и Ослябя. Пересвет был брянским боярином, и оба монаха в миру были славными витязями.

Оставив в Москве при жене и детях воеводу Федора Андреевича, Дмитрий Иванович выехал в Коломну. Русское войско выступило из Коломны 20 августа. Вскоре оно достигло устья Лопасни, то есть вышло к месту предполагаемого соединения Мамая, литовцев и рязанцев и перерезало главный Муравский шлях, которым татары обычно ходили на Москву. Затем последовала переправа войска через Оку и его движение в глубь Рязанской земли.

После переправы через Оку Дмитрий получил весть о том, что Мамай все еще «в поле стояща и ждуща к собе Ягайла на помочь рати литовскыя». Русское командование тогда, вероятно, приняло решение идти навстречу Мамаю к верховьям Дона.

Впереди русского войска шла конница, а пехота сильно отставала. В статье Александра Быкова и Ольги Кузьминой «Олег Рязанский» приводится достаточно убедительное доказательство того, что Олег Рязанский пассивно оказывал помощь Дмитрию Ивановичу. Он еще в июле — августе мог перебить московских сторожей, ездивших через его княжество следить за Мамаем. После переправы через Оку русское войско шло частями, и Олег мог атаковать отдельные отряды, например отставшую пехоту, которую вел Тимофей Васильевич Вельяминов.

Тем не менее С.М. Соловьев изволил написать: «Говорят, будто Олег и Ягайло рассуждали так: «Как скоро князь Димитрий услышит о нашествии Мамая и о нашем союзе с ним, то убежит из Москвы в дальние места или в Великий Новгород или на Двину, а мы сядем в Москве и во Владимире; и когда хан придет, то мы его встретим с большими дарами и упросим, чтоб возвратился домой, а сами, с его согласия, разделим Московское княжество на две части — одну к Вильне, а другую к Рязани, и возьмем на них ярлыки и для потомства нашего».[138]