вместе, но дело было сделано». Мысль, действительно, новая. И, согласитесь, интригующая. Посмотрим, как сопрягается она с реальностью.

Восход «Памяти»

Возникла она задолго до Перестройки, в конце 1970-х, как одно из многих разрешенных тогда общественных объединений, посвятивших себя вполне безобидной охране памятников истории и культуры. О ее достижениях на этом поприще истории не известно. Первым ее выступлением на политической арене был доклад тогдашней председательницы «Памяти» Елены Бехтеревой 4 октября 1985 года, разоблачивший нерусское происхождение руководителей организации, ведавшей реконструкцией Москвы, под ильфпетровским названием ГЛАВАПУ. Ничего особенного в докладе не было: обычный донос в духе модной тогда, как мы знаем, в кругах «системных» националистов заботы.

Так бы, наверное, и продолжалось, когда б главный в ту пору спонсор национал-патриотов, знаменитый тогда художник Илья Глазунов не отрядил для руководства «Памятью» своего помощника Дмитрия Васильева, личность, несомненно, харизматичную, хотя, возможно, не вполне психически уравновешенную. Своего рода черносотенного Жириновского, чтоб совсем было понятно. Именно с приходом Васильева и начался кратковременный восход «Памяти» к вершинам международной известности. Скорее всего, потому, что «Память» сменила в глазах иностранных корреспондентов увядающий всплеск подросткового русского фашизма.

Проблема, однако, была не столько в иностранных корреспондентах, сколько в отечественной публике, в глазах которой Васильевская «Память» выглядела прямой наследницей этих фашистов. Васильев усугубил ошибку нью-йоркского антисемита Тетенова, о котором мы говорили, перемежая в своей пропаганде (а пропагандист он был первостатейный: магнитофонные кассеты с записями его речей распространялись по всей стране) свои «антисионистские» диатрибы с цитатами из гитлеровского «Майн камф». Все это, представьте себе, — в одном пакете!

Ему. Васильеву, как и Тетенову, казалось, что так его пропаганда будет выглядеть авторитетнее, легитимнее, укоренен-нее в истории. На самом деле она выглядела убийственнее для него. Тетенов-то сидел в Нью-Йорке, а Васильев был в Москве, где тысячи людей только что лицезрели подростков в эсэсовских униформах, празднующих день рождения Гитлера!

Если эпатаж фашиствующих подростков еще можно было списать на влияние «Семнадцати мгновений весны», очаровавших впечатлительную молодежь романтикой черномундирного «арийского братства», то вторили-то им вполне взрослые дяди. Подтверждая тем самым, что все это всерьез, что кровное родство их «антисионизма» с самым махровым фашизмом, с «рогами и копытами», как сказал бы автор «Из-под глыб», — это факт, от которого никуда не денешься.

Ну что, по вашему, должен был подумать человек с улицы, увидев «антисионистов» в эсэсовских мундирах? Не было, наверное, ни одной семьи, которую не затронула бы великая война с этими «антисионистами». Тут уже и до самого тупого из патриотов не могло не дойти, что под маской «антисионизма» совершается великое кощунство. Короче, в погоне за легитимностью «Память», сама того не замечая, отталкивала массы, в том числе и «патриотические».

Закат

Этим, я думаю, и объясняется быстрый закат «Памяти». Ничего ведь, кроме «антисионизма» не было в ее идейном арсенале. Никаких «реформ, способствующих укреплению мощи державы», о которых говорит Лебедев, она не предлагала. Они и в голову не приходили ни Васильеву, ни конкурировавшим с ним национал-патриотам. Пусты были их идейные закрома. Миновали безвозвратно времена ВСХСОН и «Вече». О Шиманове они, небось, и не слыхали. Даже единственная массовая акция, которую удалось им организовать и на которой, собственно, и основана была их претензия на всемирную славу, публичная манифестация 6 мая 1987 года, посвящена была вполне тривиальному протесту — против воздвижения монумента на Поклонной горе.

И в историю вошла эта манифестация лишь тем, что была первой в постсталинском СССР, которую не разогнала милиция. И тем, конечно, что после нее Васильева принял первый секретарь Московского горкома КПСС Б. Н. Ельцин. То был звездный час «Памяти». Но и лебединая ее песня.

А.П.Баркашов    А.Г. Дугин

На самом деле триумф ее продолжался не намного дольше. чем всплеск подросткового русского фашизма. Но она пришла после него. И невольно застолбила в народном сознании его кровное родство с «антисионизмом», который, собственно, и был синонимом национал-патриотизма. И потому лишь отчасти прав Лебедев, что «результатом [пропаганды «Памяти] было самоустранение молчаливого большинства советского общества от политической активности». Тем более, что вообще умолчал историк о недавнем всплеске русского фашизма, сыгравшем во всей этой истории решающую роль. Кто-то, наверное, и впрямь «самоустранился», но подавляющее большинство очень быстро переплавило свое разочарование в «антисионизме» в голубой воды антикоммунизм. Что, если не коммунизм, породило этого монстра?

Итоги

Так что же такое была «Память»? Провокация, как настаивает историк национал-патриотизма, настаивая, что «она была организована с провокационными целями»? Но кем она была организована? Сам Васильев впоследствии, давно уже исключенный «за предательство» из давно уже превратившейся в фантом «Памяти» (в 1998 году), винил в своей катастрофе коммунистов: «коммунисты в лице КГБ открыли беспощадную войну с «Памятью». Было внедрено такое количество провокаторов, что мне пришлось бороться не с сионизмом, пришлось бороться с провокаторами внутри организации».

Но, заметьте, обвиняет Васильев КГБ вовсе не в организации «Памяти», а в ее удушении. И похоже ведь на правду, даже если Васильев считал провокаторами не только «внедренных», но и своих конкурентов. Обычная ведь тактика КГБ, если только не думать, как Лебедев, что «КГБ был соучастником в заговоре антигосударственных сил». Это тот самый крючковский КГБ, который организовал августовский путч? Нет, извините, но не сходятся тут у Лебедева концы с концами. Тем более, что несколькими страницами раньше он объявил тогдашнего главу КГБ В. А. Крючкова надежным государственником (за «разоблачение» Александра Николаевича Яковлева как, якобы, агента ЦРУ).

ЦРУ? Но ему-то зачем нужна была эта провокация? США тогда твердо стояли против распада СССР. Еще в декабре 1990 года президент Джордж Буш (старший) старательно пытался уговорить украинцев проголосовать на референдуме против провозглашения независимости Украины (ему и по сию пору поминают в Америке тот знаменитый Chicken Kiev Speech). Провокация против Горбачева? Немыслимо.

Остается из перечисленных Лебедевым заговорщиков один Моссад. Израиль и вправду был заинтересован в увеличении еврейской алии. И «Память» своей свирепой антисемитской пропагандой, действительно, пугала евреев, способствуя тем самым их эмиграции. Но заподозрить фанатичного, до психического расстройства «антисиониста» Дмитрия Васильева, а тем более откомандировавшего его в «Память» Илью Глазунова в конспирации с сионитской разведкой выше, согласитесь, нормального человеческого воображения. Во всяком случае моего.

Что же остается, если все обычные конспирологические фантазии национал-патриотов вне игры? Оказывается, самое простое: идейное банкротство «патриотической» мысли. Да, «Память» пришла, как мы уже говорили, после всплеска подросткового русского фашизма. И она не только от него