— Я буду скучать по ней, — прошептала Мэдди, вцепившись в его рубашку и прижимаясь лицом к его шее. — И это просто смешно. Мы едва знаем друг друга.

— Это не смешно! — Запустив руку в ее волосы, Джекс приподнял голову Мэдди так, чтобы видеть глаза. — Ты любишь ее.

— Каждый стервозный, саркастичный, циничный дюйм ее тела. — Мэдди уронила голову ему на грудь и снова зашмыгала носом.

Он крепко прижал ее к себе и дал ей несколько минут. Наконец она расслабилась и подняла голову.

— Она вернется, — сказал он.

— Да, — согласилась она; к его огромному облегчению, голос ее звучал спокойнее. — Хлоя вернется. — Она заерзала в его объятиях и громко ойкнула, когда молоток, висевший у него на поясе, ударил ее по бедру.

— Прости, — сказал Джекс. — Давай-ка я сниму пояс с инструментами.

— Нет. — Мэдди придержала его руку. — Не надо. Мне нравится твой пояс.

Джекс снова приподнял ее лицо и улыбнулся:

— Тебя заводит пояс для инструментов?

— Нет. — Мэдди закрыла глаза и уперлась лбом в его грудь. — Немножко.

Обрадовавшись и мгновенно возбудившись, Джекс засмеялся, а она возмущенно хмыкнула:

— Не суди меня. Здесь, в штате Вашингтон, меня явно заводит все подряд. Думаю, дело в морском воздухе или…

Джекс прижал ее голову к груди, и Мэдди коснулась носом его соска:

— Или в том, что я теперь умею постоять за себя. — Поднявшись на цыпочки, она прижалась лицом к его шее и вдохнула исходящий от него аромат. В этот же момент их бедра соприкоснулись.

Джекс закрыл глаза и привлек Мэдди к себе.

— Еще есть версии?

Она посмотрела ему в глаза:

— Или — в тебе.

— В нас, — поправил он ее и поцеловал — жарко и настойчиво. Она ответила тихим стоном желания, который пронзил его насквозь.

Их языки сплелись так яростно, что Джекс зарычал от удовольствия, чувствуя, как руки Мэдди скользят под рубашкой по его телу, жадно гладят его спину — и все им мало.

Черт побери, ему тоже было мало, но он не мог получить то, что хотел, прямо здесь, во дворе, даже когда ее пальчики перебрались со спины на живот и стали играть с его прессом и ремнем на джинсах. Тот был затянут не слишком туго — кончики ее пальцев легко пробрались за пояс его джинсов. Джекс задержал дыхание, мечтая о том, чтобы рука Мэдди спустилась ниже еще на дюйм…

— О, ради Бога.

Оторвавшись друг от друга, они увидели Тару — та, подбоченившись, сверлила Джекса взглядом.

— А эти игры с языком, что ты ей даришь, включены в счет?

Мужчины — как места на парковке. Хорошие заняты, остальные — неподходящие.

Фиби Трегер

Мэдди набросилась на Тару.

— Тебе придется извиниться, — сказала она. — Потому что я не припоминаю, чтобы у тебя было право вмешиваться в мои дела.

— А что, если я просто напомню тебе, что ты завязала с парнями по достаточно веской причине? Неплохо бы притормозить и немного подумать, прежде чем бросаться с головой в омут.

— Я всю жизнь только так и делаю. Не могу сказать, что результат впечатляет. Так что я пробую новый подход.

— За наш счет, — уточнила Тара.

— Что ж, прошу прощения, что мне не достался ген совершенства, присущий всем Трегерам.

Тара чуть не задохнулась от возмущения.

— Сладкая, если ты считаешь, что моя жизнь совершенна, тебе стоит снять розовые очки!

— Эй, вплоть до прошлой ночи ты хотела, чтобы мы все в это верили.

Тара вперила в сестру взгляд, на ее лице сменилась целая гамма эмоций, но основной была боль.

— Ну, — наконец произнесла она немного натянуто, — нет в мире совершенства. — И, напоследок бросив на Джекса неодобрительный взгляд, она пошла прочь.

Мэдди вздохнула и посмотрела на Джекса:

— Скажи мне, почему я чувствую себя так, будто только что пнула котенка?

Он медленно покачал головой:

— Дикого тигра — возможно. Но не котенка.

Мэдди угрюмо улыбнулась и, попятившись, сделала шаг назад.

— Мне надо чем-нибудь заняться. Поработать, может быть.

— Можешь помочь мне с полами.

— Соблазнительно, но мне нужна большая физическая нагрузка. Мне просто необходимо изорвать что-нибудь в клочья. У тебя есть что-нибудь на примете?

«Можешь разорвать меня в клочья. В постели». На минуту он живо представил себе, как бы это могло быть, но решительно отбросил наваждение и схватил Мэдди за руку.

— Я знаю, что тебе нужно.

— Что-то грязное?

Он сдержал улыбку, различив в ее голосе нотки надежды.

— Может быть, позже.

Менее чем за пять минут он снарядил ее всем необходимым и дал в руки топор. Затем указал на груду огромных деревянных чурбаков, на которые он на неделе распилил упавшее дерево.

— Налетай!

Со сдержанной благодарной улыбкой Мэдди сжала рукоятку топора, но затем засомневалась.

— Какие-то проблемы?

Она виновато взглянула на Джекса:

— Немножко странное ощущение, когда ты наблюдаешь за мной.

— Я люблю за тобой наблюдать.

Она закатила глаза и стряхнула с лица несколько прядок.

— Знаю, звучит глупо, но такие вещи хочется делать в одиночестве. — Она сделала паузу. — Я привыкла работать без свидетелей.

— Что ж, не вижу в этом ничего глупого или смешного. Но может, пришло время поменять тактику?

Несомненно. Жестом она попросила его немного отойти.

— Ну, давай, действуй, — сказал он.

Тринити из «Матрицы», сказала себе Мэдди. Нужна именно ее сила. Слегка изогнув бедро, она встала в стойку, замахнулась и… ударила мимо чурбака. Чисто «Матрица». Черт, этот топор — тяжелая штуковина.

— Налегай всем весом.

Мэдди прищурилась и посмотрела на Джекса:

— Может, лучше сперва подойдешь и покажешь, как это делается?

— Не вопрос. — Он приблизился, двигаясь со своей обычной врожденной грацией, и даже пояс для инструментов на бедрах ему не мешал. Он снова был в «ливайсах». У этих джинсов была дырка на бедре с одной стороны и на колене — с другой. Еще на нем была фланелевая рубаха поверх карамельно-коричневой футболки Henley.

Джекс взял у Мэдди топор, их пальцы соприкоснулись. Вслед за этим он положил руку ей на живот и мягко оттолкнул ее мозолистой ладонью, чтобы не причинить вреда во время работы. Как обычно, от его прикосновения у Мэдди бешено забилось сердце — она задрожала и на минуту закрыла глаза.