– Нет, но я стараюсь пробовать все на свете, – ответил Кабера и побрел к ступеням.

– Тогда ты попал в нужное место, – усмехнулся, не открывая глаз, Тубрук.

Чистые, посвежевшие, в новой одежде и даже успевшие слегка перекусить, все четверо проследовали за рабом к Марию. Александрии с ними не было, и Гай испытал некоторое разочарование. В ее присутствии он терялся и не знал, что сказать, но без нее в голове у него рождались остроумные фразы и глубокомысленные замечания, которые потом почему-то забывались. О поцелуе в конюшне Гай не заговаривал и не знал, вспоминает ли она о нем так же часто, как он. В конце концов он запретил себе думать об Александрии и постарался сосредоточиться на предстоящей встрече.

Перед дверью их остановил осанистый раб, причесавший непослушные кудри Марка резным гребнем из слоновой кости и расправивший складки на одежде Тубрука. Он уже потянулся мясистыми пальцами к Кабере, но старик шлепнул его по рукам и коротко бросил:

– Не тронь!

На лице раба не отразилось никаких чувств, и, лишь приведя в должный вид остальных, он позволил себе слегка нахмуриться, поглядывая на Каберу.

– Господин и госпожа сегодня дома. Сначала поклонитесь господину, а кланяясь, не отрывайте глаз от пола. Потом поклонитесь госпоже Метелле, но не так глубоко. Ваш слуга-варвар, если это необходимо, может также постучать головой об пол.

Кабера открыл рот, чтобы возразить, но раб отвернулся и отворил двери.

Гай вошел первым и оказался в чудесном внутреннем дворе с садом посередине. Крышу галереи поддерживали колонны из белого камня, стены украшали сюжеты из римской истории: победы Сципиона, завоевание Греции. Марий и его жена, Метелла, встали навстречу гостям, и Гай вымученно улыбнулся, внезапно ощутив себя юным и неуклюжим.

Подойдя ближе, он встретил оценивающий взгляд консула. Какое же впечатление он произвел на родственника? Сам он видел перед собой мужчину весьма внушительной наружности. Полководец, участник многих военных кампаний был в свободной тоге, открывавшей правую руку и плечо и обнажавшей внушительные мышцы и темные курчавые волоски на груди и предплечьях. Никаких драгоценностей и украшений он не носил, полагая, очевидно, что человек его положения ни в чем подобном не нуждается. От всей его фигуры веяло силой. Из-под тяжелых бровей на суровом лице смотрели темно-карие глаза. Держа за спиной сцепленные руки, Марий молча разглядывал идущего к нему Гая.

Когда-то Метелла слыла красавицей, но время и заботы оставили след на ее лице, и морщины безымянного горя словно когтями прочертили кожу. Внутреннее напряжение выдавали проступившие на шее сухожилия и едва заметно дрожащие руки. Простой наряд из красного полотна дополняли золотые серьги и браслеты.

– В этом доме сыну моей сестры всегда рады. – Зычный голос Мария разнесся по всему двору.

У Гая гора свалилась с плеч, но расслабиться он себе не позволил.

Марк, подойдя к другу, встал рядом с ним и учтиво поклонился. Метелла посмотрела на него, и дрожь в ее руках усилилась. Гай заметил, что, когда она вышла вперед, Марий бросил на нее обеспокоенный взгляд.

– Какие красивые мальчики. – Метелла протянула им руки, правую – одному, левую – другому. – Представляю, каково вам пришлось во время бунта. – Она коснулась ладонью щеки Марка. – Здесь вы будете в безопасности. Наш дом – ваш дом. Оставайтесь здесь столько, сколько пожелаете.

Марк накрыл ее руку своей и прошептал:

– Спасибо.

Похоже, ее поведение не казалось ему таким странным, каким казалось Гаю, которому ее беспокойство и импульсивность напомнили мать.

– Дорогая, ты не проверишь, как идет подготовка к ужину? – раздался бодрый голос Мария. – А я пока обсужу с мальчиками дела.

Метелла кивнула и, еще раз взглянув на Марка, вышла из зала.

Марий откашлялся:

– Похоже, моей жене вы понравились. Боги не благословили нас детьми, и я думаю, вы станете ей утешением.

Он окинул взглядом всю компанию.

– Тубрук… верный слуга. Слышал, ты отлично сражался, защищая дом моей сестры.

– Я исполнял свой долг. Жаль, этого оказалось недостаточно.

– Сын жив, мать тоже. Юлий сказал бы, что этого достаточно. – Марий снова посмотрел на Гая. – Я вижу в твоем лице отцовские черты. Жаль, что он ушел от нас. Не могу сказать, что мы были друзьями, но друг друга уважали, что честнее мнимой дружбы. Я не мог присутствовать на его похоронах, но думал о нем и молился.

Гай почувствовал, что этот человек начинает ему нравиться. Возможно, такой у него талант, предостерег внутренний голос. Возможно, именно поэтому его столько раз выбирали консулом. За таким готовы пойти многие.

– Спасибо. Отец всегда хорошо отзывался о тебе, – поблагодарил он.

Марий коротко рассмеялся:

– Сомневаюсь! Как твоя мать? По-прежнему?

– Да. Лекари опустили руки.

Марий кивнул, сохранив непроницаемое лицо.

– Отныне называй меня дядей. Да. Меня это вполне устроит. А это… Ты кто?

Он посмотрел на Каберу, который ответил ему бесстрастным взглядом.

– Жрец и целитель, мой помощник. Его зовут Кабера, – ответил Гай.

– Откуда ты, Кабера? Лицо у тебя не римское.

– С далекого востока, господин. О моей родине в Риме не знают.

– Ты все же скажи. Я со своим легионом побывал и в далеких краях.

Марий смотрел на старика в упор, но Каберу его пытливый взгляд, похоже, ничуть не беспокоил.

– Моя родина – маленькое горное село в тысяче миль к востоку от Египта. Я оставил его мальчишкой и названия уже не помню. С тех пор и странствую.

Марий потерял к нему интерес, и огонек в его глазах погас. Он снова посмотрел на мальчиков.

– Теперь мой дом – ваш дом. Полагаю, Тубрук скоро вернется в поместье?

Гай кивнул.

– Хорошо. Я представлю тебя влиятельным людям, как только разберусь с кое-какими делами. Знаешь, кто такой Сулла?

Гай понял, что его снова проверяют.

– Сейчас он хозяин Рима. – Марий нахмурился, однако Гай продолжал: – Его легион держит улицы, что дает ему большое влияние.

– Ты прав. Вижу, деревенская жизнь не помешала тебе разобраться в городских делах. Иди сюда, садись. Ты пьешь вино? Нет? Что ж, можно начать прямо сейчас.

Они расположились вокруг заставленного угощениями стола. Марий склонил голову и произнес короткую молитву:

– Великий Марс, помоги мне принять верные решения в грядущие трудные дни.

Он выпрямился, улыбнулся гостям и жестом приказал рабу разлить вино.

– Твой отец мог бы стать при желании великим полководцем, – заговорил Марий. – Я не встречал ума острее. Однако он довольствовался малым и не понимал сути власти – сильный человек может встать выше правил и законов, придуманных соотечественниками.

– Он придавал большое значение законам Рима, – ответил