Малахитовая руда обнаружилась именно там, где я указала. И полость с рудничным газом – тоже.

Этого оказалось достаточно.

Карту с моим пометками управляющий спрятал поближе к сердцу. А у меня с Храмовым состоялся серьезный разговор.

Смысл был в том, что надо молчать.

Молчать, и молчать и еще раз молчать.

Пока о моих талантах знают трое.

Я, мой супруг и управляющий. То есть все – люди объединенные личной выгодой. Даже управляющий больше сворует с прибыли. Он человек разумный и понимает, что лучше не сорок рублей за один раз, а сорок раз по рублю, но без лишнего риска. Если я его сильно притеснять не буду, а я не буду, он тоже в бутылку не полезет.

Он на Храмова, считай, лет десять работает, притерлись друг к другу. Если я все оставлю, как есть, механизм будет работать. Не забывай только смазывать премиями.

Я подумала и согласилась.

А молчать…

Если кто-то узнает – не видать мне покоя. Навек в горы загонят. И это еще лучший вариант. Худшие даже представить страшно. Я ведь сама не отобьюсь, верно?

Верно.

От меня просто не ждали подлости, вот и противодействия не придумали. А так…

Да стопроцентно что-то есть.

Маги есть чуть не триста лет, а справляться с ними не научились?

Ага, кому другому расскажите!

Так что молчать, молчать и молчать. Хотя на другие рудники мы тоже съездим, мало ли что и где я почувствую. Но там уже все тет-а-тет с супругом, никаких управляющих. А ценные указания он и сам раздаст.

Я подумала и согласилась. Пусть так и будет.

* * *

Время шло.

Прошла осень, наступила зима, ребенок рос внутри меня, и было все сложнее передвигаться. Да и не принято здесь это было.

Ни визиты в данном состоянии, ни что-то еще…

К нас ходила, в основном, баронесса, я вообще ни к кому не ходила. Хотя цветы и карточки получали.

Храмова в Березовском любили. И известие о том, что я жду ребенка, порадовало всех. Кроме Демидова, конечно. Но на того мне было плевать три раза.

Сам Сергей Никодимович же…

А что тут скажешь?

Болезнь медленно и верно брала свое. По дому он уже передвигался с большим трудом, опираясь на трость с роскошным золоченым набалдашником в виде головы пуделя. Каюсь, я заказала.

Дела он еще вел, но поговаривали все чаще и чаще о назначении нового губернатора. Да я и сама понимала, что это начало конца.

Очень часто Храмов приходил и просто сидел в моей гостиной.

Мы не разговаривали, я вообще забывала про него, возясь с Нилом, но Храмов смотрел…

Пару раз я поймала его взгляд, направленный на нас, и мне даже дурно стало.

Не от страха или каких-то негативных эмоций. Он смотрел на меня, как на шанс, вырванный у судьбы зубами и когтями. И… я боялась не оправдать его надежд.

Я испытывала благодарность к этому мужчине. Мне хотелось, чтобы Храмов ушел спокойным и довольным, чтобы он знал – все получилось.

Я постараюсь не подвести его. Обещаю…

* * *

Вскоре после Нового года Храмов решился сдаться болезни.

Он написал его величеству, прося принять отставку, и получил ответное письмо.

Его императорское величество отставку принимал, сожалел о болезни своего верного слуги и писал, что позаботится о его жене и сыне. Мне будет назначена пенсия, а мой сын будет зачислен в Соколиный полк.

Здесь ведь не было Петра, так что Преображенского, Семеновского и прочих полков не было.

А соколиный…

Рюриковичи же!

А символ Рюрика – сокол. Считай, элитные войска.

Я не сомневалась, что будет мальчик. Храмов тоже. И отписал его величеству, что по всем признакам я жду мага земли.

Его величество соизволил ответить вторично, что рад за нас. И повторно обещает мне свою защиту и покровительство.

Храмов чуть успокоился.

В марте он слег окончательно.

Ходить ему было больно, хворь брала свое, и я понимала – счет пошел уже даже не на месяцы. На дни.

* * *

Ребенок решил появиться на свет в самом конце марта. Плевать ему было на символику.

Хотя и у меня это получалось плохо, я даже не помню, какие там знаки зодиака. Да и какая разница, какой там гороскоп? Был бы здоровый и умный, а остальное – детали.

Что можно сказать о родах?

Это – больно.

Маг там земли, не маг, орала я так, что дрожали стены и качались люстры. А три приглашенных медика, кажется, едва сдерживались, чтобы не плюнуть и не треснуть меня по-простому по башке чем потяжелее.

Больно, больно…

А потом боль достигла пика – и оборвалась. И я услышала не менее яростный рев откуда-то снизу.

– Мальчик, – обрадовал меня кто-то.

И в руки мне положили нечто красное, пищащее и выглядящее не слишком привлекательно.

– Уааааааа!!!

Ладно, с голосовыми связками проблем не будет.

Сил хватило приложить ребенка к груди – и отключиться.

Вечером я разглядывала сверточек в колыбели.

Храмов уже назначил прием на завтра, чтобы при всех объявить мелкого своим сыном. Признать, назначить наследником… мужчина был счастлив. Он выиграл.

Малыш уже сейчас был магом земли.

Я смотрела, а в памяти всплывала та ночь.

Я играла чужую роль, я лгала, но… было что-то очень искреннее в те украденные у судьбы часы. Или мне это кажется?

Мозги отказывают на фоне гормонального взрыва?

Что там могло быть? Снял человек себе девочку на ночь, вот и все. А уж что я там себе навоображала, это уже детали. Никому не важные и не интересные.

И все же, все же…

Я бы хотела еще раз встретиться с этим мужчиной?

Да.

Хотя даже имени его не знаю. Вот ведь… судьба.

Мне оставалось только возиться с детьми – и ждать. Ждать – чего?

Не знаю. Но – делай, что должен и будь, что будет. Кто сказал, что это неправильно – для меня?

* * *

Гостиная была полна народа.

Пришли все, кто что-то значил в Березовском.

Мы с Храмовым принимали гостей, сидя в креслах. Я – в силу недавних родов, Храмов уже и стоять толком не мог. Все понимали, никто не кривил нос, никто не шептался по углам… ладно, шептались, но не о манерах, а о другом.